Серый Дол

Поставив лампу на землю, Илия опустилась на корточки, и заглянула в щель между двумя массивными створками. В хлеву было темно, и все же свет Рунона, сияющего прямо над зданием, пробивался внутрь, через отверстие в крыше. Прежде не было там никаких окон или дыр, но Илия даже не подумала об этом, полностью поглощённая происходящим внутри. А в хлеву что-то действительно происходило. Теперь, приблизившись вплотную к этому зданию, она смогла различить, сквозь блеяние перепуганных овец, другие, куда более пугающие звуки. То было некое влажное чавканье, а так же хриплое рычание, которое напомнило ей о том, как с неистовой жадностью раздирают псы кусок брошенного им мяса. Затем раздался ещё один звук, громкий, от которого Илия вздрогнула всем телом, и ощутила как по спене побежали струйки холодного пота. То был хруст переламываемой кости.

Её глаза, постепенно привыкшие к полумраку, различили сначала белые призрачные тени овец, сгрудившихся в дальнем углу хлева, вжавшиеся друг к другу, не переставая неистово блеять. Затем она увидел корову, которая лежала почти в центре хлева. Что-то с ней было не так. Каким-то неестественный образом двигалось её тело. Оно подёргивалось и колыхалось, словно его кто-то пинал. А ещё, сверху, на животе коровы Илия различила некий странный тёмный нарост. И только когда этот нарост зашевелился, он с ужасом осознала, что это рука. Покрытая не то шерстью, не то белыми волосами на тыльной стороне ладони рука, с чрезвычайно, неестественной длинными чёрными пальцами, ногти на конце которых... или это были когти?... впивались в плоть животного, как теперь стало для Илии очевидным, мёртвого. И пожираемого, прямо сейчас, на её глазах, обладателем этой страшной руки.

Илия громко вскрикнула и отшатнулась от дверей хлева, когда потерявшая в своём ожидании всяческое терпение, которым, к слову, никогда и не славилась, Зана положила руку ей на плечо. Илия не устояла на ватных, полусогнутых ногах, и рухнула на задницу, а затем принялась осыпать Зану самыми грязными проклятьями, которые только слышала от отца и его друзей.

- Дура набитая! Дерьмо собачье! Куриные потроха вместо мозгов! - вопила на опешившую сестру Илия, сердце которой едва не выпрыгивало из груди. Но тут гнев её резко уступил место ужасу, когда она осознала, как сильно нашумела. Илия моментально умолкла, и перед её взором вновь встала картина увиденного в хлеву: колыхающаяся в полумраке туша коровы и лежащая на ней, уродливая лапа, которая не могла принадлежать ни зверю, ни человеку.

«Надо бежать!» - кричал её внутренний голос. - «Скорее бежать в дом! Запереть двери и ждать отца! Он уже скоро вернётся и во всём разберётся!»

Но прежде чем она успела что-либо сделать, нечто навалилось на створки дверей хлева. Они чуть подались вперёд, раскрываясь, но скоро с грохотом остановились, сдерживаемые тяжёлым засовом. В тёмном проёме, образовавшемся между ними, Илия увидела два жёлтых глаза. Только они, будто светящиеся изнутри, как глазницы вырезаемых ей и сёстрами фонариков из тыкв, взирали на девочку, словно глаза самой ночи, взор тьмы, сгустившейся по ту сторону дверей. Илия уставилась в них, и вдруг потеряла себя. Ощущение собственного тела пропало, как и возможность кричать, или плакать. Она не могла ничего, кроме как смотреть в эти глаза. И пусть они были преисполненный злобы, от которой кровь стыла в жилах, а так же хищного желания убить, которое обращает всех, рискующих стать добычей в бегство, Илия не могла отвести взгляда. По её щекам лились слезы, грудь сотрясали рыдания, но она не могла не смотреть в эти жёлтые глаза. Только они остались в мире, заполнили собой всю вселенную. Пропала и ночь, и туман, и туша коровы, и псы, и овцы, и Зана, и сестры с матушкой, что остались в доме. Даже звуки сделались далёкими и нереальными. В сознании Илии остались только эти глаза и бесконечный голод, поселившийся в них.

А потом, вдруг, один глаз погас. За ним, через мгновение исчез второй, и раздался звериные рёв, вместе с которым реальность навалилась на Илию, придавливая к мокрой грязи, в которую она упала, завалившись на спину.

Илия увидела над головой тёмное небо, в котором едва-едва проглядывались пара ярких звёздочек и ей тут же стало легче и свободнее дышаться, словно она всплыла со дна зловонного, вязкого болота, и наконец смогла вдохнуть полной грудью.

Вдруг небе затмило лицо склонившейся над сестрой Заны, теперь уже не такое решительное и смелое: в глазах сестры читался испуг, волнение, но вместе с тем и воинственность.

- Вставай, Илия! Вставай скорее! - закричала сестра, и схватив её за рукав пальто, потянула вверх.

Сама не понимая как, Илия оказалась на ногах, и тут снова раздался этот рёв, от которого волосы на голове у неё зашевелились. Двери хлева зашатались под натиском существа, рвущегося наружу.

- Я выстрелила в него! - кричала Зана, утягивая Илию за собой прочь от хлева. - Выстрелила и попала в глаз! Точно попала! Но ему ни по чём!