Серый и соседка

– «Я, Самойлова Ефросинья…», – начала читать Лариса, – дальше опять данные, «заявляю, что Тарнопольский Георгий Федорович, проживающий там-то и там-то, действующий совместно с Анжелой Игорьевной Анютиной, с целью выгодоприобретения силой заставил меня составить завещание в его пользу, каковое завещание заверено приглашенным нотариусом таким-то такого-то числа такого-то года…» Серый, какое число на ее завещании стоит?

Он показал.

– Ну, оно написано днем позже… Так вот, тут много еще интересного насчет долбежки межквартирного прохода, а в завершение: «В моей скоропостижной смерти не от естественным причин прошу винить Тарнопольского Г.Ф. и его сообщницу, Анютину А.И., а завещание в пользу вышеозначенного Тарнопольского Г.Ф. считать недействительным и подложным». Число, подпись. Не знаю, можно ли это признать официальным документом, но все же…

– Мне очень интересно знать, кем была баба Фрося в молодости… – протянул Алексей. – Такой отборный канцелярит!

– Если принимать во внимание дату рождения, она вполне могла входить в состав расстрельных троек, – сказала Лариса. – Ну или хотя бы служить секретарем или писарем, как тогда эта должность называлась?

– Неважно, – вздохнул он. – Так или иначе, получается, что квартиру я приобрел незаконно.

– Но ты же не знал!

– Незнание закона не освобождает от ответственности, знаешь такую фразу? Виноват, ясное дело, риэлтор, но его еще поди найди. А я вот он. Спасибо, если не посадят за махинации с недвижимостью.

– Куда тебя сажать, с ума сошел, что ли?! – возмутилась Лариса. – Но вот деньги ты вряд ли вернешь. Да и жилплощадь отсудить…

– Короче, что совой об пень, что пнем о сову, – заключил Алексей. – Либо Тарнопольский предъявит свои права, либо мы покажем это вот – и квартира отойдет государству. О компенсации молчу, говорю, самого б не засудили! В любом случае, я бездомный. На адвокатов у меня денег нет, сама знаешь.

– Дурак ты, Серый, – ласково сказала Лариса и прибрала документы. – Сейчас отнесу образа Елене Матвеевне, да пойдем домой, покумекаем. Придумал тоже, бездомный он…

– Ларис!

– Без разговоров, – ответила она. – Одевайся, я бегом.

– Лариса, пес с ними, с завещаниями, – повторил Алексей, – запаха-то всё это никак не объясняет…

– Крысы в звукоизолирующем материале, – сказала Лариса с порога. – Дохлые.

– А на кухне?

– Они же. В вентиляции. Одевайся, говорю!

Знакомый Ларисы, толстенький маленький адвокат, пришел в гости через десяток дней после праздников, долго пил чай, отдувался, думал, чесал раннюю лысину, потом покачал головой и сказал, что судиться в случае Алексея можно и нужно, но процесс будет долгим, трудоемким и затратным. И неизвестно еще, чем закончится. И когда.

– Я же говорил, – произнес Алексей, когда тот распрощался. – Стоило время терять…

– Серый, во всем нужна определенность, – серьезно сказала Лариса. – Надо разобраться, с чего начать, что делать непременно, а чего не делать ни в коем случае. Не переживай, ты скоро сам дойдешь до полной учености с этим-то дельцем… Серый! – она потормошила его. – Не впадай в хандру!

– Я из нее и не выпадал, – вяло огрызнулся он и уставился в заоконную темень.

– Серый… – она обошла диван и положила руки ему на плечи. – Ну хочешь, пойдем в сугробе поваляемся? Мы же собирались, забыл? Сегодня ясно, звезды видно будет. А?

– Пойдем, – сказал Алексей.

Все лучше, чем в пялиться в потолок или в экран телевизора и думать о том, что как был бездомным, так и остался. И зачем купил эту квартиру? Все равно он там почти не появлялся… Правда, окажись он в общаге после госпиталя, мог бы и рехнуться, не от одиночества, а от постоянного шума – соседи были, мягко говоря, буйными.

– Как-то ты это без энтузиазма говоришь, – деловито сказала Лариса, появляясь в одном незастегнутом сапоге. – Давай, одевайся, сколько тебя ждать можно?

На свежем воздухе и впрямь стало получше, будто выморозило дурные мысли. Пахло снегом и близкой оттепелью, но пока сугробы искрились в свете редких в этом скверике фонарей.

– Идем по этой дорожке, – показала Лариса, – там фонарей почти нет, а кучи листьев как раз есть. И луна уже вон она, будто нас дожидалась!

Алексей взглянул вверх. И впрямь, серебристая зимняя луна светила сквозь черные ветви, разрисовывая нетронутый снег сложными узорами.

– На суми-ё похоже, – сказала Лариса.

– На что?

– Ну это если я правильно запомнила, – созналась она. – Техника рисования такая японская, одной только черной тушью на рисовой бумаге. Или вроде бы еще красное можно добавлять? Забыла… Домой придем, покажу репродукции, казалось бы ерундовина, веточка с ягодкой нарисована, а красиво – глаз не отвести!

– Покажи, – кивнул Алексей, подумав о том, что ни черта не знает.

– Кажется, это заимствование из Китая, но я точно не помню, надо посмотреть… – продолжала Лариса. – Серый, ты о чем так замечтался?

– А? Да ни о чем, – пожал он плечами, потом все-таки сознался: – Я страшно темный.

– Ты не темный, ты серый.