Серый и соседка

Алексей заметил, как дрожат ноздри у Ларисы, и вдруг представил, как должно было пахнуть для нее его жилище во время того, самого первого визита. Вряд ли намного лучше, учитывая, что он и мусор редко выносил, и посуду не мыл…

– Серый, что стоим-то? – шепотом спросила Лариса. – Тут вон только одна женщина, спроси, что ли… Или давай я?

– Я сам, – мотнул он головой и шагнул вперед. – Прошу прощения… Вы меня слышите?

Лежавшая на койке женщина, с безучастным видом глядевшая в окно, повернула голову и посмотрела на Алексея.

– Вы не подскажете, Нина Малютина здесь живет? Ну, в смысле, в этой комнате? – неуклюже спросил он. – Мне сказали, она в двадцать седьмой…

– Ну да, – ответила она, – а что? Вы кто вообще?

– А где ее найти? В холле? – высунулась из-под локтя Алексея Лариса. – Там все кино смотрят…

– Чего меня искать? – мрачно спросила та и села. – Вот она я. Так вы кто такие-то?

Алексей молчал, глядя на худую – не истощенную, просто худую женщину. Насколько он помнил, мать всегда была женщиной в теле, а теперь будто высохла; впрочем, он слышал, что с пьющими такое случается. С другой стороны, сейчас-то ей откуда алкоголь взять? С третьей – вряд ли тут кормят много и разнообразно.

Волосы оказались пострижены совсем коротко (ну да тут не до изысков, с роскошной шевелюрой не управишься), поредели и поседели.

Теперь он видел – когда женщина пошевелилась, под тонким одеялом стало заметно – левой ноги у нее нет по колено, на правой отсутствует ступня. Инвалидного кресла рядом, правда, не наблюдалось, только костыли стояли, так что, наверно, с протезом и подпорками она могла передвигаться самостоятельно.

– Не узнаешь? – спросил он, и та, что была когда-то его матерью, всмотрелась в его лицо.

– Паша? – выговорила она вдруг, моргнув несколько раз. – Ты… откуда? И почему в форме?

Алексей переглянулся с Ларисой и сказал:

– Я не Павел. Если ты имеешь в виду Серёгина, то я – Алексей.

В принципе, подумалось ему, она могла и спутать: взрослым-то сына никогда не видела. А сын уже седеет и теперь вполне может быть похож на незнакомого отца, каким его запомнила мать.

– Что? – произнесла она, подавшись вперед и комкая одеяло у груди. В глазах ее появилось что-то странное. – Нет… нет, нет, нет!!!

Алексей отшатнулся от неожиданности, чуть не сшибив Ларису – та схватилась за него обеими руками и смогла устоять.

– Уходи… уходи, чудовище, – бормотала женщина, пытаясь отодвинуться подальше от сына. – Зачем ты вернулся? Хочешь меня забрать?

– Нет, – ответил он как мог спокойно, – мне некуда, не к Ларисе же…

Нина перевела взгляд на Ларису, всмотрелась, встретилась с нею глазами – девушка чуть наклонила голову, глядя в упор, без тени улыбки, – и вдруг тоненько завыла.

– Уходи, – повторяла она. – Оба… Думала, обойдется… Думала, избавилась от твари… А ты не один, с такой же… Уйди, я кричать буду!

– Нина, что с вами? – наклонилась чуть ближе Лариса и едва увернулась от удара. – Ой…

– А-а-а-а!!! – на одной ноте голосила та. – Спасите! Убивают!..

– Ларис, пойдем отсюда, – вздрогнув, попросил Алексей. – Она, похоже, не в себе…

Уже в коридоре они переглянулись.

– Что это она? – недоуменно спросила девушка.

– Представления не имею, – ответил Алексей. – Ну, что за отца меня приняла, это я могу понять. А дальше я ничего не понял… Зайдем на пост? Санитарки-то, наверно, знают, кто тут с каким прибабахом?

Лариса кивнула.

Искать медсестру пришлось долго, но в итоге поиски увенчались успехом.

– А, Малютина, – сказала та, – зря вы так с ходу ввалились. Она малость того… До психушки не доходит, но иногда ее накрывает, соседки уж жаловались. Луны боится до смерти, просит окна занавешивать, собак даже по телевизору видеть не может, особенно серых почему-то. Так-то обычная женщина, но как вступит в голову – начинает рыдать и просит спрятать ее где-нибудь. И спит непременно у стенки, упросила соседку поменяться местами. Не то, говорит, вовсе без второй ноги останется…

Алексей снова посмотрел на Ларису. И почему-то вспомнил жутковатую колыбельную.

– Вы ее забрать хотите? – деловито спросила медсестра.

– Нет, – ответил он. – Некуда. Живу у девушки, сам инвалид, не смотрите, что в форме, отставной я. Но могу немного денег переводить на лекарства или что там еще нужно? Совсем немного, я еще и безработный.

Почему-то он испытывал мстительное удовольствие, говоря эти слова. И удивился, когда медсестра понимающе переглянулась с Ларисой, а та только улыбнулась, мол, он и не такого наговорит.

– Малютина оставила сына в детдоме, – пояснила она. – Он ее двадцать лет не видел. Разыскал вот.

– Ничего себе кино! – у медсестры разгорелись глаза, надо было полагать, скоро весь приют облетит пикантная история. – Это о нем, значит, Нина, как не в себе, кричит, мол, сгинь, чудовище, пропади пропадом?

– Ну, я был тем еще чудовищем в три года, – согласился Алексей. Внутри что-то неприятно дрожало. – Да и потом не лучше. Правда, может, это она об отце? Я его не помню, а она меня сегодня с ним спутала.