Серый маг

Властитель моргнул, словно хотел убедиться — а не сон ли это? Осторожно потрогал рукоять меча, успокоил жеребца… За долгую жизнь, полную тревог и забот, Готлиб видывал множество разных людей. Отчаянных смельчаков, трусов, обманщиков и коварных злодеев. Но еще ни один не вел себя в присутствии графа столь нахально. Те же иерархи Алара старались решать дела мирно. И если давили, никогда не перешагивали определенной черты. Потому что знали: с Готлибом ссориться не с руки. Лорд заслужил любовь и уважение подданных, слыл справедливым и жестким правителем. В Геранге больше верили расчетливому и ершистому старику, чем сладкоголосым служителям. Но этот маг будто не замечал, перед кем стоит. Граф прекрасно видел: в служителе нет ни трепета, ни уважения. Да что говорить, оборванец смотрел на Готлиба свысока — как на бродячую кошку или собаку. И потому старика-лорда обуяла гордыня, а в груди начала закипать вязкая злость.

— Мне нет дела до высоких материй, — процедил правитель. — Плевать на Тьму, демонов и Мрона. Я верю в порядок! И не позволю вам, будь вы трижды воины Света, проходить Геранг невозбранно. Нарушили законы? Придется отвечать. Не перед каким-то высшим судом, Аларом или соларами. Предо мной. Потому что здесь я хозяин, господин, суд и палач в одном лице… Но зрю, вы едва держитесь на ногах, многие больны. Пришли без оружия в руках, с благими намерениями. Если развернетесь и уйдете обратно, казнить не стану.

По мере того как Готлиб говорил, служитель мрачнел. Свет и всепрощение исчезли из взора. Щеки покраснели, на висках вздулись синеватые прожилки сосудов. Последняя же фраза произвела эффект удара. Маг с недоверием посмотрел на лорда, отшатнулся и прикрылся рукой.

По толпе прошел первый смутный ропот. То один, то другой человек выходили из религиозного транса. Кто-то вздрагивал, тряс головой и с изумлением оглядывался. Кто-то падал как подкошенный, словно из него выдернули стержень. Иные бросались назад по дороге, гоняли воронье и остервенело разгребали снег. Послышались слабые крики, плач. Невидимая броня вокруг толпы лопнула, как мыльный пузырь, наваждение развеялось. Люди ощутили собачий мороз, почувствовали голод, боль. И сразу позабыли о молитвах, служителе, вере.

— Тьма пожрала сердца, — визгливо сказал чародей, осенив себя знамением. — Но мне был знак свыше… Если покаемся и очистимся, Алар помилует.

— Кайтесь, — сухо разрешил граф. — Но в другой стране. Вы, служители, потеряли совесть. Напоминаете жадную саранчу. Ваша воля — отправите на костры самых верных и чистых. Суете нос в государственные дела, лезете со своим духовным и великим. А у меня другие заботы. Как уберечь крестьян от набегов соседей. Как защитить от голода и эпидемий, как верно распределить ресурсы. Нет уж… стройте Царствие Божье где-нибудь в другом месте. А я сам разберусь. И с «проплешинами» совладаю. Без колдовства, честной сталью…

— Ты жестоко ошибаешься, глупец! — вскричал служитель.

— Пусть так, — спокойно ответил Готлиб. — Но время покажет, кто прав. Убирайтесь прочь, пока разрешаю. Иначе…

Старик сделал небрежный жест. Воины подстегнули коней, выдвинулись вперед и нацелили копья на толпу. Замерли, ожидая последнего и самого главного приказа. Во взорах смешалось многое: жалость и брезгливость, сомнения и решимость. Но становилось понятно — выполнят любое повеление. При необходимости будут колоть и резать, убивать безоружных и слабых. Потому, что так приказал граф. Слишком сильна вера в господина. Лорда не всегда понимали, но со временем осознавали правоту решений.

Наконечник копья уткнулся служителю в грудь. Грубая ткань балахона порвалась, как тончайшая бумага. Раздался неприятный хруст, на снег часто закапало алым. Но маг не заметил боли. Выпрямился и гордо раздвинул плечи. Испуг прошел. В глазах чародея остались непоколебимая вера в собственную правоту, религиозное рвение… и ярость. К глупым людям, что осмелились сопротивляться и перечить. К миру, наполненному грязью и пороками.

— Тьма пожрала твой разум, земной владыка, — сказал служитель. Помолчал, задумчиво посмотрел в небо. Добавил громче и яростнее: — Но я, Бьярни Торвальдсон, принимаю вызов! Если нужно, пройду по Аримиону со светом в душе. Воинам Алара не нужны мечи и доспехи. Предрекаю: падут стены твердынь, откроются врата и воспламенится небо над оплотами греха!..

— Высказался? — с отвращением спросил Готлиб. Кривовато ухмыльнулся. — Зря ты так, святой отец… Глупо околесицу городить. Я бы понял, если бы проповедовал в храме. Но когда за твоей спиной смерть, а на руках кровь невинных… Убирайся! Забирай паству и уходи. Иначе я возьму грех на душу, отдам приказ. Лучше так, чем уморить дураков голодом.

— Нет дороги назад! — с бешенством проскрежетал Торвальдсон. — Только дальше, в Аримион! Алар победит!..

— Да пусть хоть сто раз побеждает, — с прорезавшейся злостью сказал лорд. — Но дальше не сделаете ни шагу.

— Ты не сможешь остановить воинов Света! — вскричал Бьярни.