Серый. Мир

После десятиминутного хаотичного движения, отряд разделился на неравные части. Меньшая часть — группа автоматчиков, насчитывала двадцать три человека, большая часть — все у кого в руках были отечественные трехлинейные винтовки Мосина и немецкие карабины Маузера. По своим габаритам этот «карабин» лишь весьма незначительно уступал, советской «трёхлинейке». Дело в том, что это слово в немецком языке в то время обозначало лишь наличие более удобных боковых, «кавалерийских» креплений для ремня — вместо «пехотных» антабок, поэтому «карабин Mauserа 98k» — был не чем иным, как обычной магазинной винтовкой. Группа с винтовками насчитывала, девяносто три человека. Стоп! Двадцать три с автоматами, девяносто три с винтовками, Я, Жук у меня за спиной стоит, итого получается сто восемнадцать человек. А должно быть сто двадцать человек. Вопрос: куда делись еще два бойца?

— Жук, куда делись два бойца? — не оборачиваясь, спросил я.

— А хрен его знает! Сбежали, наверное! — легкомысленно ответил Жук.

— Вот, блин! Вояки! Еще даже врага не увидели, а уже в бега подались!

— Это урки были. Они самого начала хотели уйти. Выжидали удобного момента. Они якшались, с теми, которых мы с тобой застрелили, возле волокуш с оружием.

— Понятно, ладно, фиг с ними! Далеко не уйдут, терроны им в миг, головы с плеч снимут!

— Как зовут, возраст, звание, где служили и за, что были сосланы на каторгу? — обратился я к четверке стоявших, передо мной пулеметчиков.

— Игнат Морозов, тридцать восемь лет тринадцатая отдельная мотострелковая бригада, старший лейтенант. Первая чеченская война. В этом мире второй год, в последнее время работал сторожем на складе. Склад сгорел, меня посчитали виновным и за долги отправили на каторгу, — первым доложился угрюмый здоровяк со шрамом на лице. Теперь я его рассмотрел, достаточно хорошо, лицо было не угрюмое, как мне показалось в первый раз, а просто не выражало особых эмоций.

— Так, ты, что склад не поджигал? — с усмешкой спросил Жук.

— Нет, — буркнул в ответ Морозов.

— Алексей Круглов. Можно просто — Леха. Служил в танковых войсках. Вторая чеченская. Водитель — механик. Двадцать восемь лет. Сержант. В этом мире три месяца. Работал водителем на «газоне» у «торгашей». По пьяни, въехал своим «газоном» в джип сына главы клана, — говоривший был, невысоким крепким парнем, с черными, как смоль густыми волосами. Одет он был в ватную фуфайку, а на голове у него был танковый шлемофон.

— Виктор Кузьмин. Погранвойска. Таджикистан. Рядовой. Специализация — пулеметчик. Двадцать шесть лет. КаМээС по боксу. В этом мире, около года. Не захотел, проигрывать бой, и меня решили удалить вот таким вот образом — подкинули наркоту и сослали на каторгу, — говорил пограничник, резкими отрывистыми фразами. Роста он был среднего, лицо самое обычное, с небритой щетиной. Судя по светлому цвету ресниц и светлой щетины на лице, Кузьмин был блондин. Нос картошкой, смотрел слегка в бок. Сразу видно — боксер.

— Ну, ты и дурак, — не удержался от комментариев Жук. — Вместо, того чтобы срубить бабла и жить себе припеваючи, он на каторгу попал.

— Жук, ты можешь помолчать пять минут, — я скривился, как от зубной боли

— Конечно, могу, чего не помолчать. Не хотите, чтобы я говорил, так и скажите. Чего возмущаться?

— Ну, а ты? — обратился я к самому молодому из пулеметчиков.

Последний из четверки пулеметчиков стоял и молча смотрел на меня. Он был молод, лет двадцать, может двадцать два. Стоял с непокрытой головой, шапку-ушанку держал в руках. На абсолютно лысой голове, виднелись рубцы шрамов. На мой вопрос он никак не отреагировал, только вопросительно посмотрел на старшего — Морозова.

Понятно было, что в их четверке Морозов был за старшего. Группа была сплоченная, а это плохо, могли претендовать на власть в отряде, надо будет их срочно разделить.

— Он — немой. Говорить не может. После контузии речь отнялась. Десантник он. Пулеметчик. Зовем его — Немой или Федя, — ответил вместо молчаливого парня Морозов. — Ну, а ты, что за хрен с бугра?

— Игнат, я понимаю, что ты в силу своего возраста и главенства в этой четверке претендуешь на власть, но давай договоримся раз и навсегда: я — командир и мои приказы выполняются быстро и качественно, — жестко произнес я. Чувствуя, как магия внушения Даймона, переливается из меня, в окружающий мир.

Если Морозов решит проявить характер, и показать, кто имеет право отдавать приказы, то сделать он должен это прямо сейчас. Но если он или кто из, их четверки на меня кинется, то им придется не сладко. Ведь их оружие — пулеметы, лежат на земле и они даже не заряжены, а у меня в руках автомат, снятый с предохранителя, и патрон дослан в патронник. Стоит им только дернуться — положу всех одной очередью.

— Ладно, проехали. Вернемся к разговору о командовании, после штурма, — спокойно ответил Морозов, а потом, немного подумав, добавил. — Если будет с кем разговаривать.

— Вот и отлично! А теперь давайте попробуем сформировать из этой толпы, хоть некое подобие порядка, — легкомысленно произнес я.