Серый. Мир

— Серый, я вот тут подумал, а может тебя, просто, на улицу выгнать и катись ты на…. все четыре стороны, а? Уж больно, ты умный! — встав из-за стола, Щука уже кричал во все горло. — Тебе, ясно сказано: пришел, телепорт поставил и через дыру в заборе ушел! ВСЕ!!! Понимаешь? Все! Потом, ты вернешься, и все твои проблемы будут решены. Ты получишь, то, что хочешь. Хотя, я до сих пор и не понимаю, зачем тебе уезжать, аж в Драконьи горы. Остался бы с нами, мы тебя в обиду не дадим. Такие бы дела проворачивали, а?

— Ладно, ладно, понял, — в знак примирения, я поднял руки. — Все больше вопросов не будет. А в Драконьи горы я лезу, потому что, они самая удаленная точка от Клана Гор, — и тут же, чтобы перевести разговор в другое русло, спросил. — А, что у вас с вооружением?

— Сейчас, Петрович вернется, и проводит тебя в оружейку. Только смотри там, без фанатизма, — с усмешкой сказал Миша. — Знаю я тебя, халяву любишь, вынесешь в карманах весь арсенал отряда.

— Халява, это когда, без Петровича за спиной и на грузовике приехали, а вы все пьяные спите, — со вздохом произнес я.

Было видно, что Щука нервничал. Нет, он, конечно, пытался казаться спокойным, но иногда проскальзывало в глазах, и в жестах, что человек очень не спокоен, человек нервничает, человек боится. Да именно, боится. А чего может бояться человек, у которого за спиной сотня отморозков с автоматическим оружием? Правильно, только того с чем сотня стрелков не справиться. Да-а, влип ты, товарищ Серый, влип. Значит и в правду есть Лич у Миши Щуки, вот только, что такого сделал колдун из дома, что на него надо натравливать Лича? Что? Ведь у Щуки есть стрелки, есть и боевые артефакты, все есть, чтобы провести штурм дома, а на штурм Щука не решается, боится чего-то. Зачем ему все эти театрализованные представления, танцы с бубном вокруг костра и самое главное зачем ему выпускать Лича? Его же после этого Круг Сильных по стенке размажет, очень тонким слоем и сверху крошку посыплет, крошку из мелко нарезанных щукинских подручных.

— Чего задумался Серый? Боишься? Ты же у нас из горного спецназа, вы ж там с голыми руками против лесного тролля выходите, вас даже валькирии уважают, — начал подначивать меня Миха.

— Миша, уж тебе битому жизнью волчаре, лучше меня известно, что те, кто ничего не бояться долго не живут, — ответил я.

В дверь, кто-то постучал, потом дверь открылась, и на пороге возник давешний мужичок в облике партизана времен Ковпака.

— Командир, оружие пристреляли, в данный момент харчуются, сволочи, почти по два рожка патронов каждый расстреляли, — сокрушался Петрович, — Где я им еще патронов 5,45 достану?

— Куркуль ты мой, — улыбнулся Щука. — Проводи еще, вот этого, снабди его чем-нибудь, только подбери ему постарее, ну там пэпэша или шмайссер, ему по легенде полагается.

— А, может ему наган дать? Или там, обрез от трехлинейки есть, о, знаю, у меня берданка завалялась, — воодушевился Петрович.

— Эй, я же еще здесь, какая на фиг берданка? — начал возмущаться я. — А что «калаш» никак? Вы, чего, мне ж на войну идти.

— Ага, на Сталинградскую битву, — со смехом произнес Щука. — Тебе бегать много придется, поэтому не советую брать лишний вес.

— Ну, пошли, герр Петрович, покажешь мне свои оружейные раритеты, — подходя к двери, сказал я.

Выйдя из комнаты, Петрович вышел во двор и направился к отдельно стоящей постройке, по всей видимости, то ли баня, то ли сарай. Когда зашли в сарай, все-таки сарай, а не баня, Петрович нащупал на полу проволоку, и, потянув за неё, поднял люк. Спустившись в погреб, Петрович щелкнул выключателем, и под потолком загорелась тусклая лампочка.

— Так, что у нас сегодня есть в продаже, — грустно проговорил Петрович, снимая крышки с ящиков, которые стояли на полу.

— Петрович, а чего так грустно, что жалко расставаться с награбленным? — усмехнулся я, разглядывая оружие извлекаемое Петровичем на свет божий.