Серый пилигрим

— Я бы вообще сказал: поменьше болтовни. Хотя, раз уж мы начали откровенную беседу – самое время рассказать, откуда у тебя артефакты.

— Это вы называете откровенной беседой? – съязвил Твинклдот.

Серый не ответил.

Барт поворочался, снова плотнее закутываясь в попону так, чтобы снаружи оставалось только лицо. Обернулся, пытаясь разглядеть лежащего рядом мага. Бесполезно – темень такая, что хоть режь ломтями да продавай на развес.

Он глубоко вздохнул и, наконец, выдавил:

— Я их украл. На корабле. У того черного, с которым вы дрались.

— Неплохо, неплохо. Ты, я смотрю, храбрый парень. Или очень глупый. Красть что-то у Красной руки…

— Да что за Красная рука-то? – не выдержал Барт. – Я уже не первый раз про нее слышу. Это какая-то банда?

— Я бы сказал – секта, – неохотно, после изрядной паузы отозвался Серый. – Они поклоняются арранам.

— Как аборигены с Архипелага?

— Вроде того. И, к сожалению, в последние годы их влияние растет. Ввиду известных событий.

— Каких событий?

Маг не ответил. Вместо этого спросил сам:

— А как тебе удал ось стянуть вещи у Сандро?

Барт, собравшись с мыслями, рассказал обо всем, начиная со своего злополучного похода в лавку Хорька Дабера. Серый слушал, не перебивая. Только когда речь зашла о фигурке сколопендры, которая была среди вещей Черного, попросил показать ее, даже снова зажег для такого дела свой магический шарик. Придирчиво осмотрев фигурку, он тоже забрал ее себе.

— Вот такие дела, – кашлянув, закончил Барт свой рассказ. От долгих разговоров снова начало побаливать горло.

— Да уж. Поразительное везение, – задумчиво пробормотал маг. – Мало того что в лавку приперся не вовремя – так еще и корабль выбрал именно тот, на котором отправился Сандро…

— Да там, если разобраться, и не из чего было выбирать. Эта посудина была единственной, что готовилась отчаливать. А мне хотелось поскорее убраться из Валемира.

— Понятно. Что собираешься делать?

— Не знаю. Н о в Валемир мне сейчас пути нет. Правда, и в других местах меня никто не ждет.

— Ну, не отчаивайся. Парень ты шустрый. Грамоте обучен. Устроишься где-нибудь писарем…

— Ну, вот еще!

— Ну, или в лавочники опять подашься.

— Ни за что! Я… Я вообще мечтал стать бардом.

— Хорошо поешь?

— Ну… Пою. Песни я сам сочинял. И лютня у меня была. Сейчас, правда, певец из меня никакой. Этот ваш человек в Дрезенборге, кстати, сможет мне горло подлечить?

— Возможно.

— Ну, а не получится стать бардом… В маги подамся! Вам ученик не нужен? Согласен на самую скромную плату.

Серый рассмеялся:

— Я ведь тебе уже сказал, Бартоломью. Я работаю один. И никакой я не маг.

— Ну, а кто тогда?

— А вот это, друг мой, совсем не твое дело. Пока мы едем в Дрезенборг, и это все, что тебе нужно знать. К тому же с твоей стороны опрометчиво напрашиваться в ученики к первому встречному. Мы ведь всего день как знакомы. Ты ничего обо мне не знаешь.

— Узнаешь тут… – буркнул Барт, отворачиваясь. – Все-то тайны у вас какие-то. Но ведь зачем-то вы меня спасли там, в Вальбо? И с собой взяли…

Серый ничего не ответил.

Они довольно долго лежали в темноте. Барт уже начал засыпать, когда снова услышал его голос:

— Леонард. Можешь называть меня Леонард.

5

Барта всегда удивляло, как резко человек может менять отношение к одним и тем же вещам в зависимости от того, насколько удовлетворены его самые простые потребности. К примеру, когда ты только что поел, можно запросто пройти мимо сочного ароматного куска окорока и даже не обернуться в его сторону. Немножко проголодаешься – и уже невольно поведешь носом. Пропустишь о бед или ужин – будешь готов отдать за него двойную цену. А после пары дней голодовки, пожалуй, и прибить кого-нибудь можешь не то, что за окорок – за корку хлеба.

Да что там – иногда и переполненный мочевой пузырь может захватить все помыслы и превратить жизнь в кошмар. Было такое однажды, когда он отправился петь баллады Милене Торп, дочке торговца тканями, сдуру выдув перед этим две солидные кружки сидра – вроде как для храбрости. Еще и с собой прихватил. Милена в тот вечер была хороша, как фея, от сидра прелестно зарозовела, и к концу третьей баллады уже начала намекать, что отец уехал в порт следить за разгрузкой товара, и будет сегодня очень поздно, а кухарка попросилась уйти пораньше, ссылаясь на хворь одного из малолетних сыновей.

А Барт, тренькая по струнам и вымученно улыбаясь, все прикидывал, как бы так ненадолго отлучиться, чтобы и момент не упустить, и перед дамой не опростоволоситься. К счастью, такую возможность подкинула сама Милена – сидр кончился, и она отправилась на кухню за другой бутылкой. Вернулась, конечно, очень не вовремя, обнаружив юного Твинклдота справляющим нужду в огромную кадку с каким-то колючим кустом, якобы привезенным папаше Торпу аж с полуострова Аль–Бакши. Надо ли говорить, что аудиенция на этом была закончена.

Так что поневоле задумаешься: а что в действительности движет людьми – разум или такие вот низменные и неконтролируемые потребности? Может, и любовь, и ненависть, и жажда богатства, славы или власти – это тоже что-то вроде переполненного пузыря?