Серый (СИ)

— Какого хуя, Рейн? — белея от ярости требовал Дитер.

— Я не знал, что ещё с ним делать. С иглы он слез, но его поведение… Он творит что хочет и когда хочет. Непонятно, что он выкинет в следующий момент. Я не мог рисковать планом и оставил его там до момента, пока не вытащу тебя.

— Я почти год на свободе! Чего ты ждал?!

Знал же, что Дитер не поймёт и всё будет именно так.

— Ждал пока разделаемся с Тиратией и ты получишь Грейштадт.

— Ты думаешь, это для меня важнее брата?!

— Нет, — в том-то и дело. — Я знаю, что Иво на первом месте. Поэтому ничего тебе не сказал. Сначала нужно было уничтожить Губерта, а после заниматься личными делами.

— Да кто ты такой, чтобы решать за всех?

Дитер оказался передо мной. Я сидел на стуле, не двигаясь и не глядя на альфу. Тупо смотрел в пол, ожидая того, что случится дальше.

— Кто разрешил тебе распоряжаться чужими жизнями? — он схватил меня за плечо и встряхнул. — Посмотри на меня! — приказал он, и я очень медленно поднял глаза, чувствуя, как дрожит всё внутри.

— Я не знаю, кто больший урод, Цорм или ты, — холодно бросил Дитер, возвышаясь надо мной, как тогда на улице, после побега.

Я снова чувствовал боль.

Улизнув тогда с праздника, я вёл себя нагло, высокомерно, заносчиво. Я думал только о себе. И Дитеру удалось показать единым взглядом всю глубину моей испорченности. Мне было больно видеть чужое презрение и чувствовать себя ничтожеством — понимать, что такой был не нужен альфе. Такого не за что любить. От этого сердце разрывалось на части, хоть я и был слишком мал, чтобы всё понять. Я просто чувствовал.

Но время прошло. И я признал, что был именно тем, кого видел во мне Дитер — эгоист до мозга костей. Обманщик, манипулятор, интриган, ревнивец, жадина — список можно продолжать очень долго.

Я никак не мог взять в толк, почему должен подстраиваться под какие-то идеалы? Жизнь только и делала, что забирала, лишала, издевалась и заставляла рыдать. А я должен был прогибаться, как все «хорошие люди», влача жалкое существование во имя каких-то неясных бредней. Почему бы не измениться жизни, чтобы подходить мне?

Я принял себя таким, какой есть, зная, что останусь собой до конца. И стыдно мне за это не было. Я не видел смысла обманывать самого себя. Не было у меня совести. Только собственные интересы.

И всё же мне было больно. Больно не потому, какой я — я давно не стыдился за собственную морду. Больно, потому что тот, кого я хотел, видел во мне только уродство.

Такой не нужен Дитеру. Не нужен был тогда, не нужен сейчас.

— Это… — кивнул он на живот. — Чтобы я шею тебе не свернул?

Я ничего не ответил, стараясь глубоко дышать.

Мой план был очень прост. Я намеревался вытащить Дитера. Покончить с Тиратией. Позаботиться о том, чтобы он получил город. Когда Дитер закрепился бы у руля, я вскрыл бы правду о Цорме и рассказал об Иво. В общем, я это и сделал, только раньше, чем собирался. Ребёнок был гарантией, что Дитер меня не просто не прибьёт, а позволит остаться рядом. Рядом с ним и Иво. Это была страховка того, что я не выйду молча из комнаты, как тогда. Мне нужен был повод остаться. Пусть только как необходимость. Дополнение.

Дальше я бы что-нибудь придумал. Зная, насколько трепетно Дитер относится к семье, я верил, что спустя время — сколько бы его ни потребовалось, я сумел бы привязать его намертво. И получил наконец то, чего действительно хотел. Семью, с тем, кто был мне нужен. Семью, в которой друг был бы братом.

Но всё пошло не так. Дитер вспомнил меня и ту детскую одержимость. Стал смотреть сквозь помощь моих родителей Иво. В ту же копилку добросил своё освобождение и борьбу плечо к плечу против Тиратии. Он стал видеть во мне человека. Достойного человека, в его понимании.

Он видел того, кого никогда не существовало.

Этого не должно было случиться. Я должен был оставаться странным омегой, с которым его не связывало ничего кроме дела и случайного залёта. Но не вышло. Увы. И теперь он считал меня не меньшим предателем, чем Цорм.

В его ненависти можно было утонуть. Вон она, горела в его глазах. И вся она была только моя.

Дитер отвернулся, запустив пальцы в волосы — его продолжало штормить. Он помедлил в кухне ещё немного и, не говоря ни слова, вышел. Через несколько секунд хлопнула входная дверь. Я поднялся и пошёл следом. Прильнул к створке, прислушиваясь.

По ту сторону раздался приглушённый стук. Скрипнули петли, я услышал голос Цорма — тот занял квартиру по соседству и сейчас приглашал Дитера войти.

Я отпрянул — остальное было за Марзу и Тирмом. С обоими я разговаривал накануне, рассказал, что Цорм всё же предатель, пусть измена и случилась двадцать лет назад. Альфы должны были быть наготове, когда Дитер отправится по чужую душу. Нет, не остановить — собаке собачья смерть.

Вернувшись в кухню, я снова развернул окно. Иво проснулся, и теперь лежал на спине, уткнувшись в журнал. Нога, закинутая на колено, мерно покачивалась, пока омега что-то напевал себе под нос. Выглядел он бодро. Наркотиков давно не стало, а здоровое питание, от которого он продолжал плеваться из года в год, сгладило неприятные последствия.