Серый. Трилогия

   - Сегодня ночью порадуешь, папочку. Я так скучал по тебе, что придумал новые развлечения, - сообщил слащавым тоном Игнелиус.

   У девушки из глаз слезы хлынули ручьем, плечи вздрагивали, но она боялась всхлипнуть. Только плечи и слезы выдавали ее состояние.

   Я обвел взглядом товарищей. У всех на лице было примерно одинаковое выражение. Хотя они и не слышали разговора монахов, догадаться было не сложно. Не будь на наших шеях ошейника, я не позавидовал бы Игнелиусу. Тот прекрасно это понимал, буквально наслаждаясь своей безнаказанностью.

   - Нават, размести людей на ночь и покорми, - распорядился Симас.

   - Следуйте за мной, - повел нас в сторону сарая парень.

   Парень был противоположностью девушки. Светлые волосы, голубые глаза, вытянутое аристократическое лицо, тонкие губы, на вид лет двадцати. Никак он не походил на слугу или крестьянина. Доведя нас до сарая, парень сказал располагаться и отправился за едой.

   Сарай ничем меня не удивил. Обыкновенный деревянный сарай с сельской утварью. В одной стороне навалена куча сена, видимо постель наша будет. Мы развалились на ней, с наслаждением потягиваясь после долгого дня. Если даже мое тело чувствовало усталость, что говорить об остальных. В молчании ждали, пока Нават принесет еду, котел наваристого супа и каравай хлеба. На каторге такого супа нам никогда не давали. Все мы принялись жадно поглощать пищу. Главное, еда была вкусной, даже хлеб отличался от каторжного в лучшую сторону.

   - Спокойной ночи, я пожалуй, пойду, - собрался уходить парень.

   - Подожди, если можешь, расскажи нам, что это за место, - спросил Бургас.

   - Вы в доме мага Сурдоура, он здесь хозяин, только сейчас засел со своим экспериментом в лаборатории.

   - Ты здесь давно живешь?

   - Не очень, семь месяцев уже, - не стесняясь, делился информацией Нават.

   - Как же ты сюда попал? Неужели по доброй воле.

   - Нет, сюда по доброй воле не попадают, - в голосе послышалась грусть. - Меня похитили, чтобы шантажировать отца.

   - Почему здесь держат, ведь может узнать кто.

   - Вот тут вы ошибаетесь, узнать не может никто. В другом месте меня маги давно нашли бы по заклинанию крови. Здесь какое-то аномальное поле, сбивающее поиск. Сурдоур придумал ошейник нейтрализующий поле, потому мы все здесь еще живы. Никто другой сюда прийти не может. Идеальное место спрятаться. Все кто тут живет заложники. Мила уже пятый год здесь, ее еще девчонкой похитили. Вчера еще одну девушку привезли, по виду из благородных, только она пока спит.

   - Часто сюда новых людей привозят? - спросил я.

   - Нет, после меня первая девушка.

   - Ты слышал, что бы кого-то отсюда отпускали? - парень задумался.

   - Нет, не слышал, но мила пять лет живет, можно ее расспросить.

   - Что будет с нами, знаешь?

   - Сам не застал, но говорили, что Сурдоур забирает в свою лабораторию для экспериментов. Никто из ваших не возвращается оттуда.

   - Этот Сурдоур по жизни злой?

   - Вовсе нет, нормальный дядька, повернут на своей магии. Мы для него только инструмент. Похищения кстати не он устраивает, а церковники. Он согласен, поскольку для поддержания проекта нужны средства. Если его не злить, вполне жить можно. Вот церковники, те через одного сволочи, типа этого Игнелиуса. Мила не рассказывала в деталях, но сегодня ей не сладко придется.

   - Почему Сурдоур не остановит эти издевательства над заложницей?

   - Так он в лаборатории сутками сидит, там не слышно ничего, монахи и пользуются. Потом, конечно ругается на них, но никак не наказывает.

   - Бежать никто ни пробовал?

   - Бесполезно. Метров через двести ошейник душить начинает.

   - Где вы еду берете?

   - Каждые три-четыре месяца, приходит тележка с провизией. Кое-что на месте растет, молоко свое, скотину иногда на мясо пускаем.

   - Продукты из Заречья привозят?

   - Из заречья, по рассказам, только вас на опыты приводят. Все остальное через горы доставляют с материка. Я слышал из разговоров, что перевалы контролируются людьми церковников.

   - Не боятся они при заложниках о таких вещах говорить?

   - Чего им боятся, маг память сотрет и все. Ладно, пойду я, по хозяйству приберусь, Миле чувствую, не до того будет.

   - Ее монахи забрали? - спрашиваю с надеждой.

   - Да, прислуживает им за столом, вина налакаются, может, уснут, - вздохнул, уходя паренек.