«…помню я Вас и всех всегда и постоянно, и мысленно разговариваю, спорю даже. Все-таки не успели мы с Вами доспорить на разные темы!» И еще:
«…постарайтесь не болеть и научиться терпению и терпимости. Я не хочу сказать, что их нет у Вас, просто нужно больше, всем больше, чтобы понимать других и непохожих».
Ну как же — конечно, Великанова оказывала на меня дурное влияние: она прямо противоречила моральному Кодексу строителя коммунизма… И я училась, училась, училась терпению. Времени впереди хватало — отпустившие мне срок на обучение были щедры.
Глава двадцатая
Потом уже оказалось, что Татьяну Михайловну вовсе не повезли сразу в ссылку — ей дали два месяца лагерной тюрьмы, ПКТ, «за отказ от ношения нагрудного знака и злостное нарушение режима содержания». Сентябрь и октябрь она провела в нетопленой одиночке уголовного лагеря — разумеется, безо всякой посылочной одежды. А ведь тогда уже были заморозки… И там же она держала нашу заранее объявленную голодовку — в защиту своих сограждан.
Мы, политзаключенные женщины Советского Союза, свидетельствуем, что в нашем государстве нарушаются основные права человека.
Советские граждане лишены свободы слова, печати, собраний, права выбора места жительства, права свободного передвижения даже в пределах собственного государства, подвергаются дискриминации по национальным и религиозным признакам, а также преследованиям за убеждения.
Мы свидетельствуем, что в Советском Союзе жизнь не только политзаключенных, и не только заключенных вообще, но и всех граждан регламентируется не столько законом, сколько секретными инструкциями. Поэтому советские люди лишены возможности даже достоверно знать свои права и обязанности, и тем более их реализовать. Они находятся в обстановке бесправия перед советской тоталитарной машиной.
В подтверждение этого мы готовы привести конкретные факты перед любой международной комиссией.
Мы считаем, что только государство, уважающее право своих граждан, заслуживает доверия в международных отношениях.
Мы выражаем солидарность со всеми, кто имеет мужество бороться с ложью, произволом и насилием.
Не имея сейчас никакой другой возможности защитить своих сограждан, с 7 сентября 1983 года мы объявляем восьмидневную голодовку в защиту их попранных прав.