Серый туман

После непродолжительной паузы настольная лампа погасла, и под потолком вспыхнула люстра. Таинственная средневековая ложа сразу же превратилась в обычный кабинет высокопоставленного чиновника – Треморов в дубовой раме на стене, Т-образный стол, несколько кресел и стульев, тяжелые гардины на окнах. Во главе стола сидел, небрежно развалясь в глубоком вращающемся кресле – Олег снова ощутил острую зависть, сравнив его с теми, что доставал по большому блату – грузный мужчина лет пятидесяти с небольшим. Имел он отвислые щеки, красный нос любителя горячительного и маленькие, но неожиданно умные глазки, рассматривавшие Олега с видимым интересом. Видно, что его можно обвинять в каких угодно пороках, но только не в глупости. В яблочко, Олежка, ты всегда был умным мальчиком! Интересно только, зачем ты потребовался всемогущему начальнику Канцелярии?

— Так удобнее? — осведомился Шварцман Павел Семенович. Видимо, шок от удивления успел пройти, и нотки в его голосе проскальзывали уже ехидные. Он походил на сытого кота, забавляющегося с ненароком пойманной мышью.

— Да, спасибо, — также спокойно ответил Олег. — Так гораздо лучше. Большое спасибо.

Он усилием воли сдержал зарождавшуюся где-то под лопатками нервную дрожь. Пора сбавлять тон. Не стоило с самого начала позволять сесть себе на шею, но и переигрывать тоже нельзя. Балансируем, так сказать, на лезвии бритвы. Я не партизан-народник на допросе, в голос проклинающий злобных сахарских интервентов, а человек разумный и сговорчивый несмотря на чувство собственного достоинства. Так меня и воспринимайте.

— Я пришел сюда потому, что вы меня вызвали. Позавчера господин Прохорцев позвонил и сказал, что меня ждет очень важная встреча. Судя по голосу, он приглашал меня на прием к самому Народному Председателю, — Олег слегка улыбнулся, как бы иронизируя над истовостью Прохорцева, но и в то же время поощряя ее. — Я пришел. Я поступил неправильно?

На несколько секунд в комнате воцарилась напряженная тишина, лишь сопел начальственный толстяк в кресле. Он внимательно рассматривал Олегово лицо, как бы пытаясь найти в нем следы тайных умыслов, которые, как известно, есть вымыслы без замысла. Или как-то так. Экзаменуемая часть тела оставалась более-менее спокойной, конечно, насколько возможно в подобной ситуации, так что решение толстяк принял в пользу – пока что в пользу – Олега.

— Вон стул, — он ткнул перед собой толстым коротким пальцем. — Что встал как памятник? Я же сказал – садись. Поговорить надо.

Он подождал, пока Олег устроится на творении отечественной мебельной промышленности, обитом подделкой под бархат, и примостит у ножки свой дипломат. Чемодан он в последний момент решил прихватить для солидности и теперь сильно жалел, поскольку на коленях его держать неудобно, а стоять вертикально на полу пустое бумаговместилище решительно отказывалось.

— Звать меня Пал Семеныч, фамилия пока необязательна, должность у меня солидная, но сейчас тоже неважная, а разговаривать мы станем о политике, — хозяин кабинета язвительно ухмыльнулся. — Ты меня не знаешь, зато мы, — он сделал ударение на «мы», — знаем тебя очень хорошо. Знаем, где родился, как учился, что на обед любишь есть и сколько раз в день в сортир бегаешь, — язвительная усмешка плавно перетекла в сальную. — В общем, знаем мы тебя лучше, чем ты сам, так что тебе и лампу в глаза направлять не надо, чтобы насквозь увидеть.

Пал Семеныч тяжело задышал.

— Душно здесь, — пояснил он в пространство, — вентиляция барахлит. Глядишь, еще астму заработаешь прямо на трудовом посту, — он поудобнее развалился в кресле, не отрывая от Олега буровящего взгляда. — Так о чем я? А, ну да, о политике. В общем, все мы о тебе знаем, орленок ты наш, только одного пока не понимаем, — он резко наклонился вперед. — Почему ты сюда пришел?

Слегка опешивший Олег заморгал глазами. От тона, которым был задан последний вопрос, у него между лопаток забегали мурашки. Вот докопался мужик, мелькнула мысль, прямо следователь на допросе. Впрочем, почему «прямо»? Он и есть следователь. Едва ли не главный в стране. Сейчас вот меня расследует потихоньку, и найдут завтра Кислицына Олега Захаровича, жертву разбойного нападения, где-нибудь за городом. Начальник Канцелярии, по слухам, шутить не любит, исповедуя принцип «нет человека – нет проблем». Если чем не понравлюсь – мертвые свидетелями не бывают. Сомнительно, конечно, что я как свидетель кому-нибудь нужен: даже Служба Общественных Дел без особой нужды с КНП не свяжется, а больше-то и некому. Ну, значит шлепнут для перестраховки. Так что крутись, дорогой ты мой, как червяк на сковородке.

Олег тоже слегка подался вперед.