Сержант без промаха

- Федор, знаешь, кто пришел! - Катионов подошел к Охлопкову и взял его за руку. - Чур, не падать в обморок! Степан Петрович, заходи!

В дверях показалась небольшая, плотная фигура Кутенева. Друзья бросились друг к другу в объятия.

- Федя!

- Степа!

- Федя, друг ты мой! Жив! Ох, молодец!

- Прибыл?

- Как видишь.

- Садись, расскажи.

- Лучше ты рассказывай. Я же на дармовых харчах отлеживался. Какие могут быть новости? А ну, ребята, притащите мой ящик с НЗ. Патроны, гранаты тоже.

- Корреспонденты к Федору почти каждый день ходят; иной байки пишет, другой стихи сочиняет, третьи фотографируют или рисуют его, - подзадорил Катионов.

- Правильно.

- Из соседнего полка еще лейтенант приходил.

- Ну_ Зачем?

- Правду говорю. Говорит, храбрый боец. Назвал еще Вильгельмом Телем.

- Ну, будет, оставьте. Николай, есть у тебя что? Принеси-ка.

Катионов пошел к своей наре и из-под телогрейки, заменявшей ему подушку, вытащил трофейную флягу. Как только стали садиться за стол, зашли Николаев и Рязанов.

- Ну вот, капелла стала полной, - засмеялся Николай.

- Ребята, познакомьтесь, мой друг из госпиталя вернулся. - Федор положил руку на плечи Кутеневу. А тот, чуть смущаясь, поздоровался с каждым за руку.

- Степан Петрович, я тебя знаю, - заявил Сухов, са дясь с ребятами на нары.

-Ну?

- Еще в лыжном о вас читал в газете.

- Хорошо, хорошо, - Кутенев отмахнулся по обыкновению с мягкой улыбкой. Он повернулся к Федору. - Федя, смотри-ка, что я тебе привез.

Ребята плотно окружили Кутенева и Охлопкова. Кутенев положил на колени потертую полевую сумку и оттуда стал доставать:

- Это самосад. Это мундштук из плексигласа. Трубку так и не нашел. А это носовой платок. А это что думаешь? Говядина. Вареная.

Ребята все засмеялись хором: 144

- Отличная закуска!

- Давайте, ребята, за приезд нашего Степана!

- Постой-ка, разрезать бы мясо на девять доль.

- Зачем? Нас же семеро!

- Одну долю - Ганьшину. Его же здесь нет. Две доли - больному, нашему Федору, - рассудил Кутенев.

Друзья выпили спирт, разлитый в кружки. Рассказам не было конца. На расспросы Кутенев отвечал неторопливо и обстоятельно. Как он поведал, город Калинин, хотя и был разрушен сильно, уже восстанавливается. Березовые кресты на могилах фашистов убраны. Зато в центре увидел могилы наших генералов. На рынке картофель, хлеб, яйца, сало, хоть немного, но есть. Цена только особенная. Все идет на обмен. Кутенев, оказывается, мясо выменял на табак, отправленный родными из Комсомольска - на - Амуре.

- Видали, какой я стал купец, - засмеялся Кутенев и умолк, чтобы закурить. Он достал полный кисет из мельченного листового табака:

- Пожалуйста, курите на здоровье.

- Люди как живут?

- Люди? Работа, работа, днем и ночью. Все по карто чкам. На рабочую карточку получают 600 грамм хлеба. Но вера в победу велика. Особенно после Сталинграда. Поближе к фронту увидел два-три уцелевших домика. Везде торчат печные трубы. Обитатели тамошние только собираются. Одни старики да дети. Одеты кто во что. Вид у всех голодный. Аж сердце болит. Куда ни кинься везде флажки, предупреждающие о минах. Я поду мал: как вы могли пройти через все это?

- Мы-то тут лабиринты ада прошли. После фашистов недалеко отсюда на одной поляне извлекли 2 тысячи мин. Линия обороны была тройная, 9 - 10 километров в глубину. Считай, все это - траншеи, минные, проволочные заграждения, дзоты, доты, прочие огневые точки. Наугад не ходим - мин боимся. - Кто-то протараторил, боясь, как бы его не остановили.

- Не пугай пуганую ворону. Степан Петрович не меньше твоего знает, куда можно, куда нельзя. Постой, нам же надо идти к капитану Власову. Чуть не забыл!

- Катионов соскочил с места, - Скоро восемь, айда! Степан Петрович, пойдем с нами. Там будут Ганьшин, Чириков. Пошли, ага?

Кутенев посмотрел на друга, мол, зачем спрашиваешь и пошел за ребятами.

В землянке стало тихо. Федор зажег коптилку, затем, подвинув к себе котелок, стал жевать гостинец друга, заедая кашей. Его мысли так и вертятся вокруг Степана. Смотри-ка, уже в хозяйственном взводе было: обмундирование новое, совсем не узнать.