Сержант без промаха

Катионов, можно сказать, уже бывалый воин. А вот Борукчиев появился в мае и был замечен случайно. Как-то раз перед передовой появился фашист, везущий на телеге бревно. Шаршен тут же с расстояния 400 метров уложил его и, когда кто-то, возбужденный удачным выстрелом, понукал, мол, "теперь давай лошадку", ответил: "Не-е, мы, киргизы, лошадку любим. Лошадка не фашист".

Майор Садыбеков парня принял в снайперскую группу и, представляя его Федору, наставительно сказал:

- Хлопец что надо. Научи-ка, Федор, его своему искусству. Он тебе и братом названым станет.

Майор оказался прав. Борукчиев быстро освоился. О том, как старательно овладевает техникой стрельбы, как научился быстро и хорошо маскировать огневую позицию, даже было отмечено в дивизионной газете.

К этим задорным и веселым парням Федор, сам того не замечая, привязался как к родным братьям. Успех каждого из них радовал, неудачи огорчали. И старался, как мог, передать им свой опыт. Иначе нельзя: жизнь твоя на войне зависит и от того, как надежно дерется твой ближний. Это, кажется, теперь понятно всем.

Зачем, к примеру, ему, Охлопкову, сдалось стрелять из противотанкового ружья? На войне не спрашивают же твоего желания. Сначала выполнял приказ. Затем понял, что уменье бить из этого вида оружия нужно не ему одному. С разрешения командира стал брать с собой кого-нибудь из ребят и метким попаданием через амбразуру выгонял из дзотов фашистов. А парень, который пошел с ним, добивал фашиста, набивал руку бить по движущимся "предметам" быстро и точно.

Если кто промажет в фашиста или в мишень, то случай разбирался всей артелью. Ребята, конечно, теорию знали назубок: на сто метров упреждай на полфигуры, дальше на каждые сто метров - по фигуре. Но Федор все повторял о том, что, когда нажимаешь на спусковой крючок, ружье сдвигаешь вольно или невольно вправо, и стрелок должен знать, на какое расстояние какой у него зазор от этого сдвига получается. Так, он на сто бьет без опережения, на двести делает зазор на половину тела.

Совсем иная наука, когда цель двигается в левую сторону. Тогда Федор на сто метров упреждает на целое тело.

- По бумажке сами разберетесь. Грамоты у вас по больше, - заключал Федор. - А привычка у каждого своя. Для каждого свой норов.

Каждый раз Федор любил объяснять, что попадать в бумажную мишень ерунда, что живая цель - это совсем иное дело. И каждый должен выяснить, узнать "свой норов", свою манеру, иначе стрелка не получится.

Ребята это воспринимали как должное. Да все они стреляли исправно. Но им было далеко до Ганьшина или Борукчиева. Ганьшин на дальнее расстояние равных себе не имел. Борукчиев, который с детства привык ездить верхом, лучше всего стрелял с рук без упора. В общем-то среди новичков нет стрелка, который пускал бы пулю в "молоко". Старательные, задание выполняют четко. Но сумеют ли в бою выложиться, отдать всего себя? В бою ведь так: лютуй на врага, но не выходи из себя, что ни случись - страху не поддавайся и знай лишь бить без промашки. Будет ли у новичков такой настрой? Наловчились стрелять - это хорошо. Оно даст нужную уверенность. Но в бою надо не только хорошо стрелять. И недаром майор Салдыбеков, как появился в группе, так всегда повторяет: "Впереди - непрерывное наступление, так и знайте".

Задача четкая - снайперы должны быть мастерами наступления. А времени-то, как всегда, в обрез. Если тактика выступать парами по флангам, взаимодействие с артиллеристами и минометчиками, исполнение роли наблюдателя при командире взвода или роты знакомы ребятам, то действия снайперов в групповом наступлении, скажем, со штурмовиками остались неусвоенными. К тому же многие, как кажется Федору, больно беспечны: внемлют только разговору о меткой стрельбе, вся остальная подготовка, особенно работа - это для них служба и все. Да еще недавно появились снайперы-девчата. И кое-кто из ребят записал себя в ухажеры и убивал попусту минуты отдыха, хорохорясь петухом перед молоденькими красотками.

Шаршён тоже бегает. У Николая - своя, прежняя, из медсестер. Вон какие дела...

Федор посмотрел на ребят. Те пилят и без умолку о чем-то толкуют. Да, надо ли на фронте любовь крутить?.. Пойди разберись. Легкомыслие? Или что-то другое? Ведь из ребят кого-то скоро не станет... Федору куда легче ставить тес в стенку блиндажа, чем разбираться в подобных делах.

Да и к девчатам у него отношение не совсем ясное. Их, этих москвичек, прибывших на фронт после окончания снайперской школы ЦК ВЛКСМ, увидел 31 июня. В тот день, на встрече с новым пополнением, ему вручили почетный знак "Снайпер", который до этого в полку никому еще не вручался. И так захвалили, что самому стало неловко: "На охоте, чтобы не портить шкуру, бил белку в глаз, а на фронте бьет фашиста между глаз", "у него острый глаз сокола, твердая рука воина-мстителя" и тому прочее. В общем, майор Садыбеков явно перестарался.

Девчата, как была дана команда "Разойтись!", обступили его плотным кольцом и давай пытать да спрашивать:

- Винтовка из Тулы по спецзаказу?

- Как попадаете все время между глаз?