Сержантиха

По официальным и далеко не полным данным, на стороне немцев воевало два миллиона с лишним   человек со всей Европы. Не так давно всплыли цифры, что только одних поляков в вермахте воевало не менее шестисот тысяч человек. А один исследователь, причем поляк, прибавил к этому еще примерно триста тысяч. Сегодня можно смело говорить о трех миллионах европейцев, шедших вместе с нацистами убивать мою страну. А это не учитывая тех, кто был в военизированных формированиях. Они обслуживали тылы, доставляли к фронту боеприпасы, обмундирование, провиант и множество того, без чего армия не может вести боевые действия. Я где то читал, что  одного солдата находящегося в окопе обслуживают только в прифронтовой полосе несколько тыловых и гражданских человек. Так, что эти два миллиона европейского сброда, смело можно увеличивать еще в три – четыре раза минимум. Если по фронтовым потерям у нас количество погибших солдат соотносимо с потерями фашистов и их шестерок, то  вот с мирными гражданами пропорция жуткая. Восемнадцать миллионов  жителей, если не больше,  женщин, детей, стариков  убили в рамках программы «Ост». Причем, около семидесяти процентов из этого числа  сожгли, расстреляли, заморили голодом фашистские добровольные приспешники из оккупированных стран, полицаи.

На совести всех этих национальных формирований крови мирных граждан больше, чем у самих немцев, которые творили такое, что не по себе становится. В годы советской власти народу  эту статистику не называли. Прятали. Все таки, представители этих стран и республик, наши – «советские». Неполиткорректно. Взять туже белорусскую деревню Хатынь. От нас скрывали, что всех жителей сожгли украинские полицейские формирования из националистов. Сожгли всех, женщин, детей, стариков. Никого не пожалели. Удивительно, но несколько человек сбежали, и попали на патруль настоящих эсесовцев из немцев. Так они отпустили их. Благодаря этим безвестным немцам, настоящим фашистам,   они уцелели. А таких деревень, сел и хуторов было уничтожено просто огромное количество. А все эти представители национальных меньшинств в концентрационных лагерях  служили охранниками, надзирателями.

Даже в самой Германии были большие лагеря, где администрация состояла только из немцев, а все остальные из полицаев,  разных предателей и националистов. И такие издевательства творили, что сами фашисты от зависти спать спокойно не могли. А нам этих подонков  выдавали за немецких эсесовцев.  В мое время Лель, нашлось множество продажных «писателей» и «историков», которые с пеной у рта доказывают, что, дескать, таким образом, эти уроды мстили советской власти.  Нет. Если человек изначально гнилой, то он себе начнет придумывать сотни отговорок и оправданий для своих действий. Лель, мне тяжело об этом говорить. Но, если я попал сюда, то должен сделать все, что бы, хоть на немного уменьшить число наших потерь. Пусть жертв станет на  сто тысяч меньше. На десять, на тысячу. Даже сто, десять человек…

-Мы должны это сделать. Ты и я…- тихо поправила меня  Леля, - иначе,  зачем жить? А у вас в будущем  очень страшный мир. Такое ощущение из твоих рассказов у меня сложилось, что никаких светлых идеалов в твоем мире не осталось. Только личная выгода, получение удовольствий любой ценой, достижение успеха. Деньги стали мерой всех отношений. Я не хочу жить в таком мире.

Мы с Лелькой составили план наших дальнейших действий. Обсуждали каждый пункт. Если так можно сказать, спорили до хрипоты. Со стороны, наверное, это выглядело забавно. Лежит в палате деваха с огроменным фингалом,  энергично жестикулирует, корчит рожи. Это так отражался наш неслышный и невидимый для посторонних напряженный внутренний  диалог. Я рассказал и  Лельке обо всем, чему меня научили в разведке. Как выяснилось, знал я немало. Экс – хозяйка тела оказалась особой дотошной,  въедливой и весьма сообразительной.  Она просто изводила меня вопросами и уточнениями. Особенно меня доставало это перед сном. Только начнешь засыпать, а эта непоседа опять лезет со своими вопросами.

-Лелик, спишь?

- А –а! Что!? Где!? Господи, уснешь с тобой! Ни днем ни ночью от тебя покоя нет. Ну, что вы, женщины за народ такой. Все мало, мало вам. Не могу уже – все. Сил больше не осталось.   Всю душу из меня вынула.

-Да, я про другое,  только один вопросик уточню и – все. Еще раз пробежимся по тактике действий малых диверсионных групп в глубоком тылу противника. Согласно наставлениям….

Как правило, за одним вопросиком, следовал другой. Потом еще, и  еще… А главное, от Лельки невозможно было спрятаться. Сидит по соседству где – то в организме, и методично плешь переедает. И ведь не убежишь от нее никуда. Ни на рыбалке с друзьями не скроешься, ни в гаштетной не посидишь. Теперь я точно знал, что значит настоящий кошмар. Летящий ужас на крыльях ночи.  И понял, каково местным преподам и инструкторам от ее характера.  Все голливудские фильмы ужасов ничто по сравнению с этим. На мои возражения и вопли Лелька никакого внимания не обращала.