Сержантиха

Но, наше местное руководство впало в другую крайность. Так как оружие считалось секретным, то всю партию запрятали на склад. А на наши доводы, что бойцам нужно ознакомиться с новой техникой, капитан Юрьев лишь грозно сдвигал брови и ссылался на инструкции наркомата. Вот и готовься к войне в таких условиях. А главное, моя я же идея.  При самых худших условиях развития ситуации, при неразберихе отступления, многие наши арсеналы оказались в руках врага. Лелька предложила рискованный план. Оружие, патроны и мины вывести со склада в субботу двадцать первого июня в заранее приготовленные укрытия. Все равно мы подготовку проходим в окружающих лесных массивах. Сразу решаем несколько задач. Первая, это знакомство бойцов с местностью. Вторая, подготовка под видом учебы баз. Третья, склады  под вооружение и продовольствие. До осени мы с Лелькой планировали продержаться в тылу противника. Для этого нам пришлось пойти на серьезное преступление. В отсутствии командира проникнуть в его кабинет, вскрыть сейф, взять печать и несколько приготовленных листков отштамповать. А дальше все было просто. Набрали на печатной машинке нужный нам приказ, подделали подпись. И теперь оставалось только ждать нужного момента.

Нам повезло. В пятницу двадцатого июня  Юрьева срочно вызвали в Минск. Мы развернули бурную деятельность. На основании лжеприказа  в автобате взяли десять машин. На складах загрузили по списку нужное нам имущество, развезли по приготовленным пунктам хранения. И что удивительно, никто из командиров даже не поинтересовался, куда увозят со складов НКВД оружие, боеприпасы, снаряжение и продовольствие. Все ясно понимали, к чему идет дело. Поэтому наша возня органично вписалась в подготовку к пресечению возможной провокации со стороны враждебных сил. Рисковали мы сильно. Предположим, вдруг бы фашисты не напали в воскресенье, то в понедельник, после возвращения Юрьева о нашей подрывной деятельности ему бы сообщили. О последствиях думать не хотелось. Ссылки на ожидаемое начало войны нам бы точно не помогли. Пятнадцать лет лагерей нам бы показались легкой прогулкой. Но, война началась. И здесь нам, если так можно сказать, опять «повезло». По документам наш взвод считался учебной командой, хотя  был укомплектован  только  из старослужащих бойцов, пограничников, комендачей и охраны стратегических объектов. Поэтому для штабных бюрократов и крючкотворов мы были вроде только что призванного пополнения. Поэтому нас просто придали для усиления охраны моста. За ним приглядывало два неполных взвода НКВД. Как это ни парадоксально звучит, мы оказались лишними.

Это очень скоро, после первых кровопролитных боев, для затыкания дыр будут бросать всех подряд. Мост, хоть и смотрелся внушительно, на мой взгляд, не стоил этого. Река Сож ниже и выше переправы сильно обмелела, и перебраться через нее можно было совершенно спокойно. Впрочем, немцы его не пока не бомбили, и, видимо мечтали его захватить целым и невредимым чуть позже. Спасением для нас было то, что в нашу сторону вели всего три более или менее приличных дороги. Вот мы и принялись устанавливать фугасы. Зная, что особенно в начальный период войны немцы шли плотными колоннами, взрывчатки мы не жалели. Была бы моя воля, я бы заминировал шоссе до самой польской границы.

Немцы шли нагло, разведку на массированное минирование провели бегло. За что потом и поплатились. Любо – дорого было посмотреть на остатки разорванных мощными зарядами машин и человеческой плоти. А потом началась наша диверсионная работа. Действовали мы, чуть ли не до конца августа, чуть ли не идеальных условиях. Сил на борьбу с нами у них все же не хватало. Лишь когда стали прибывать спешно сформированные из бандеровцев и прибалтов полицейские формирования, стало немного похлопотнее. Но, мы с ними старались пока не связываться. Главное, мы били врага. Это тяжелое время вспоминать не хочется. Слишком сильным был враг. А осенью был мой последний бой. Когда мы прикрывали отход основной группы. Взрыв мины,  толчок в грудь, вспышка и наступила темнота.

Мне показалось, что я потерял сознание на доли секунды. Просто уснул и тут проснулся. Судя по первому ощущению, я по прежнему  находился в лежащем положении. Глаза, как ни старался, пока открыть не мог. Казалось, сомкнутые веки залили бетоном. Спокойно Шарапов, без паники. Начнем с элементарных действий. Так, где же я? Ну, как где? Что за вопрос очнувшегося в милиции пьяницы. В лесу, где от полученного ранения только что потерял сознание.

-Лель, как ты? – заволновался я. Я то - ладно, а вот она в каком состоянии. Тьфу, то есть мы. В ответ, как поется в одной песне, только тишина. А внутри образовалась странная пустота, словно только что вынули из организма самое ценное, что есть в моей жизни.