Сесиль Родс и его время

Европейское население страны в 1895 году составило уже 3600 человек. Быстро воздвигалось новое Булавайо на пять километров южнее разрушенной ндебельской столицы. Улицы прокладывались очень широкими — так, чтобы упряжки, в которых бывало по 12, а то и по 24 пары волов, могли разъехаться без особого труда. Делались посадки быстрорастущих деревьев. Родс призывал строить как можно больше и быстрее: «Дома, дома, дома!» И город быстро застраивался.

На месте времянок из рифленых листов железа возводились кирпичные дома. Была оборудована типография, начала выходить газета «Матебелеленд таймс» и другие издания. Появились площадки для игры в крикет и даже скаковой круг, не говоря уже о барах и лавках. В марте 1895-го — прошло немногим больше года после войны с Лобенгулой — в Булавайо жило больше полутора тысяч европейцев, в Солсбери — больше семисот.

Человеку, давшему стране свое имя, хотелось всячески развивать предпринимательство, насаждать «дух Сесиля Родса». Он всемерно поощрял в «пионерах» надежды, что Булавайо и другие города Родезии станут новым Йоханнесбургом и Кимберли. Он даже отобрал в Кимберли тридцать молодых людей, наиболее близких его образу колониста, и отправил их в Родезию.

Джозеф Чемберлен сияет как солнце, глядя на расправу Родса с народом ндебеле. Карикатура из газеты «Лейбор лидер» за 23 мая 1896 года. Газета иронизирует по поводу слов Чемберлена: «Именно таким людям, как Сесиль Родс, Англия обязана величием своей империи»

Но жизнь там была трудной. Стоило Родсу появиться в Родезии, как поселенцы принимались жаловаться на тяготы и лишения, просили денег. Из тридцати отобранных Родсом кимберлийских молодых людей к 1896-му году в Родезии остались только двое. Остальные, по признанию секретаря Сесиля Родса, умерли или уехали из страны, сильно подорвав здоровье.[152]

Главное же, окончательно рушились надежды на золото, а оно-то ведь и было главной притягательной силой для колонистов. В начале девяностых стало ясно, что золота очень мало в стране шонов, теперь — что не лучше положение и на землях ндебелов. В 1894-м по поручению Родса страну объездил Джон Хеммонд. Он пользовался тогда славой чуть ли не лучшего в мире специалиста по золоту — и по технике добычи, и по обнаружению месторождений. Если у Родса и оставались еще какие-то иллюзии, то Хеммонд развеял их. Золота было мало.

Так что приходилось еще больше делать упор на развитие фермерского хозяйства, а значит, и на тем большее ограбление африканцев.

Развитие страны в понимании Родса было тесно связано с ограблением африканцев. Родсу, как и многим европейцам того времени, это казалось так естественно! Земельные угодья Родезии Привилегированная компания считала своей собственностью. Отчуждение земли шло так стремительно, что, когда ндебелы, отступавшие на север в конце войны 1893 года, стали возвращаться, многие их земли были уже отданы европейцам.

Родс решил согнать большинство африканцев в резерваты. Для этого была создана Земельная комиссия, в своем докладе[153] она предложила выделить для ндебелов и «их бывших рабов» (то есть шонов, живших в области расселения ндебелов) два резервата общей площадью десять с половиной тысяч квадратных километров. Африканцам оставляли мало земель, к тому же худших. Комиссия работала в такой спешке, что один из резерватов даже не осмотрела.

Для шонов же вообще не выделялось никаких территорий с фиксированными границами. Привилегированная компания считала себя вправе продать колонистам любой участок в любом районе. Поселения шонов могли оставаться на проданных землях только с согласия новых хозяев, а те соглашались лишь при условии, что вожди и старейшины выделят им рабочую силу.

А какой пагубной для африканцев была массовая реквизиция скота! Привилегированная компания считала его своим трофеем. В начале 1896 года у ндебелов осталось лишь сорок тысяч голов скота, в шесть раз меньше, чем до войны 1893-го.

Вскоре после окончания военных действий, в начале 1894-го, Джемсон, как главный администратор, собрал индун и объявил, что их соплеменникам придется работать на рудниках и фермах.

Как заставить работать? Способов было несколько. Во-первых, вводился налог. Налог с хижины. С точки зрения европейцев, он был невелик. Но где африканцу взять деньги? Надо идти работать к белым. Правда, введение налога оказалось делом сложным — надо было провести перепись населения. К началу восстания это еще не было завершено.

Во-вторых, создание резерватов неизбежно приводило к появлению наемной рабочей силы. В резерватах земли меньше, сама она хуже, прокормиться труднее. Значит — идти на заработки. Но и тут необходимо было время, чтобы весь этот механизм полностью пришел в действие.