Сесиль

День этот был для них чрезвычайно торжественным. После данной клятвы Анри ни на секунду не приходила больше в голову мысль отложить отъезд. Он заказал себе место в мальпосте, отбывавшем в Булонь в пять часов вечера.

Мы не беремся описывать в подробностях этот последний день. Хотя история, которую мы рассказываем, повествует о чувствах, а не о событиях и первейшая наша забота — придерживаться истинности и простоты, однако именно вследствие таких намерений мы не осмеливаемся ворошить тайны двух юных, чистых и истерзанных сердец. Слезы, обещания, клятвы, долгие и нежные поцелуи — вот события этого последнего дня, одного из самых мучительных в жизни Сесиль, не считая того, когда она потеряла мать.

И вместе с тем время шло, стремительное, жестокое, неумолимое; бедные дети то и дело устремляли взгляд на часы, потом опять друг на друга. Они отдали бы годы грядущей жизни за один только день, а потом, когда настал момент разлуки, — за один лишь час.

Наконец, часы показали без четверти пять, затем — пять; они в последний раз преклонили колена перед распятием. А когда поднялись, у них едва хватило времени для последнего поцелуя.

Анри бросился прочь из комнаты, но Сесиль вскрикнула с таким отчаянием, что он вернулся. Последнее слово, последняя клятва, последняя слеза, последний поцелуй — затем Анри, отстранившись от нее, убежал.

Склонившись над перилами, Сесиль следила за ним глазами, потом бросилась к окну, чтобы успеть увидеть, как он садится в кабриолет. Заметив ее у окна, Анри помахал ей шляпой.

Кабриолет тронулся в сторону улицы Сент-Оноре. Затор экипажей заставил его остановиться на секунду. Анри высунулся до пояса и махнул Сесиль платком.

В темноте он различил в окне тень и платок, махавший ему в ответ.

Кабриолет снова двинулся в путь, но Анри все махал и махал, пока не свернули за угол, вот тогда он откинулся на сиденье и разрыдался.

Он и теперь уже настолько был далек от Сесиль, словно между ними пролегли воды Атлантического океана.

XIX ПИСЬМА

Увидев, как на углу улицы Сент-Оноре исчез увозивший Анри кабриолет, Сесиль почти без чувств упала на стул.

Десять минут спустя в дверь постучали: это рассыльный принес записку. Взглянув на адрес, Сесиль узнала почерк Анри; вскрикнув от радости, она сунула в руку овернца всю мелочь, какую нашла у себя в кошельке, и побежала в свою комнату, трепеща от нежданного счастья.

Да, счастья, ибо когда любишь первой любовью, пускающей в самую глубину души свои пламенные корни, неподвластные иной любви, есть только счастье или отчаяние — никакой середины быть не может.

Развернув дрожащей рукой полученную записку, девушка, то ли плача, то ли улыбаясь, прочла следующие строки:

«Дорогая Сесиль, я приехал на почтовый двор в те минуты, когда мальпост уже отбывает; тем не менее, стоя на подножке экипажа, я вырываю страницу из блокнота и пишу Вам эти несколько строк.

Я люблю Вас, Сесиль, как ни одно смертное сердце никогда не любило. Вы для меня все: моя жена здесь, на земле, мой ангел на Небесах, моя радость и счастье повсюду, где бы я ни был. Я люблю Вас! Я люблю Вас!

Экипаж трогается, еще раз прощайте».

То было первое письмо, полученное Сесиль от Анри. Перечитав его раз десять подряд, она, словно в благодарность Богу за то, что так любима, опустилась перед распятием на колени и стала молиться.

В тот же вечер Сесиль принялась за рисунок для своего платья. Ей казалось, что, чем скорее пойдет работа, тем скорее вернется Анри. То была композиция самых красивых цветов, сохранившихся в ее альбоме, — ее друзей, ее подружек, которых она хотела приобщить к своему грядущему счастью.

Время от времени Сесиль прерывала работу, чтобы перечитать письмо.

В ту же ночь рисунок был готов.

Сесиль легла, зажав в руке записочку Анри и положив руку на сердце.

Проснувшись, Сесиль не сразу смогла собраться с мыслями; она подумала, будто ей приснилось, что Анри уехал, но потом сознание ее прояснилось, и, также как накануне, она вновь обратилась к записке, единственному своему утешению.

Время тянулось медленно и печально. Впервые за пять месяцев Сесиль провела день, так и не увидев Анри. С картой Франции в руках девушка мысленно следовала за ним по его пути, пытаясь угадать, в каком месте он находится в ту самую минуту, когда она думает о нем.

Что же касается маркизы, то она оставалась точно такой, как всегда, то есть беззаботной и эгоистичной. Анри уделял гораздо больше внимания Сесиль, чем ей, поэтому она о нем не сожалела; следует, однако, заметить, что маркиза отдавала должное Анри и любила его, насколько она была способна любить другого человека.