Сесиль

Немного успокоившись, бедная девушка полностью отдалась мыслям об Анри. Дни шли за днями, торопя друг друга, а известий все не было; Анри опаздывал почти на четыре месяца. Сесиль перестала улыбаться, Сесиль больше не плакала, Сесиль становилась все более замкнутой, казалась даже безучастной; вся боль сосредоточилась у нее внутри, скапливаясь на сердце. Порой она все еще вздрагивала, если звонили в то время, когда раньше приходил почтальон, но по звонку она уже знала, что это не он, и снова падала в кресло, едва успев приподняться. Постоянным ее занятием — занятием, ставшим почти машинальным, — было вышивание: вся ткань платья сплошь теперь покрылась вышивкой. Каждый день Сесиль заполняла какой-нибудь новый промежуток, каждый день под волшебной иглой рождался новый цветок; так минули еще три месяца, и ни единой весточки, которая вернула бы бедной девочке радость или повергла бы ее в слезы.

За эти три месяца деньги, полученные от продажи кольца маркизы, были истрачены, но благодаря источнику заработка, найденному Сесиль, никто этого не заметил. Каждую неделю девушка относила свои рисунки торговцу, и каждую неделю тот вручал ей от сорока до пятидесяти франков. В худшем случае маленькое семейство могло обойтись и этой суммой, и так как новая работа Сесиль оставляла немного времени для вышивки — два-три часа в день, она продолжала трудиться над платьем: пока она работает над ним, казалось, что-то связывает ее с прошлым и надежду вновь увидеть Анри нельзя считать потерянной.

И вот, наконец, настал час, когда ничего уже невозможно было прибавить, малейшие промежутки оказались заполненными: свадебное платье Сесиль было готово.

Как-то утром она держала его на коленях, печально качая головой и напрасно пытаясь отыскать место, куда бы можно было поместить хоть крохотный цветочек или тоненький завиток, когда вдруг раздался звонок. Сесиль подскочила на стуле, она узнала звонок почтальона.

Она подбежала к двери, и точно, это был почтальон. В руках он держал письмо, но письмо было не от Анри: на большом квадратном конверте стояла министерская печать. Сесиль с трепетом взяла письмо.

— Что это? — спросила она едва слышно.

— Не знаю, мадемуазель, — отвечал почтальон, — знаю только, что вчера нас собрали по поручению префекта полиции, чтобы спросить, известна ли нам Сесиль де Марсийи. Я ответил, что приносил, но довольно давно, несколько писем особе с таким именем, проживающей в доме номер пять по улице Кок-Сент-Оноре. Мое заявление приняли к сведению, и сегодня утром начальник вручил мне это письмо, с тем чтобы я отнес его вам; оно поступило из министерства морского флота.

— Ах, Боже мой, Боже мой! — прошептала Сесиль. — Что это значит?

— Желаю, чтобы новость была хорошая, мадемуазель, — сказал почтальон, собираясь уходить.

— Увы! — возразила Сесиль, покачав головой. — Хорошую весть можно ждать лишь от одного человека, но это не его почерк.

Почтальон открыл дверь, чтобы уйти.

— Подождите, я сейчас заплачу, — сказала Сесиль.

— Спасибо, мадемуазель, — ответил почтальон, — но это письмо с оплаченной доставкой.

И он ушел, а Сесиль вернулась к себе в комнату.

Она держала письмо в руках, не решаясь его открыть.

Наконец, сорвав печать, девушка прочитала следующее: