Сесилия Вальдес, или Холм Ангела

Принцесса. Но… ваше имя?

Король. Нет, нет! Никогда!

Р. Пальма. «Мечты о любви и славе»

Переулок Ла-Бомба, подобно переулку Сан-Хуан-де-Дьос, который является как бы его продолжением, состоит тоже из двух частей, но он еще уже (если только это возможно), да и расположен в более низком и сыром квартале, хотя дома там, как правило, чуточку побольше. В одном из тех, что непосредственно примыкают к улице Агуакате, жила, занимая две смежные комнаты, Немесия Пимьента со своим братом Хосе Долорес. Вся их мебель состояла из двух-трех стульев, качалки, соснового столика и раскладной кровати, которая на ночь ставилась, а днем убиралась, чтобы в комнатах было попросторней.

Уже совсем стемнело, когда Немесия вышла из портновской Урибе и не спеша направилась к Холму Ангела. Она избрала для этого наиболее уединенную и темную улицу Агуакате, на которой не было ни лавок, ни контор, но которая зато вела прямо к тем двум домам, куда девушка думала зайти по дороге. Дойдя до перекрестка с улицей О’Рейли, она на минуту остановилась, задумавшись, в какой-то нерешительности. Оглянувшись назад, затем взглянув направо, а потом — перед собой, она вперила взгляд в маленькое окно домика, примыкавшего с левой стороны к таверне; хотя девушка смотрела на окошко сбоку, она могла различить только резные, слегка выступавшие балясины. Поэтому решить, стоит ли кто-нибудь там у окна или за дверью, было трудно. Тогда мулатка перешла на другой угол, где улица понижалась, и как-то особенно резко свистнула, с силой выдохнув воздух сквозь передние верхние зубы.

Через несколько секунд она увидела, что между, балясинами окна просунулся край белой занавески; поспешив было на этот сигнал, Немесия заметила, что с терраплена, тянувшегося вдоль монастыря, быстро спускается какой-то кабальеро, направляясь прямо к домику, предмету ее наблюдении. Она задержалась, чтобы посмотреть, что будет дальше. Кто это может быть? Кто ждет его в доме? На незнакомце были светлые панталоны, темный фрак, под которым со спины виднелся белый жесткий воротничок рубашки, и шляпа с узкими полями и непомерно большой тульей. Мужчина не был ни молод, ни стар, и скорее среднего возраста. Несмотря на темноту, Немесия смогла в этом убедиться, ибо находилась на расстоянии не более тридцати шагов от незнакомца. Манеры его, размеренные и точные движения нельзя было спутать с повадками какого-нибудь мальчишки или с поведением старика.

Не без осторожности, однако, направился кабальеро к тому окну, где виднелся край белой занавески; поговорив с кем-то, кто был скрыт за ее складками, он поспешил обратно к Пунте, держась в тени высоких стен монастыря. В темноте Немесия довольно скоро потеряла его из виду, но была уверена, что где-то неподалеку, в средней части квартала, его ожидал экипаж, ибо она услышала стук колес по каменной мостовой, постепенно замиравший вдали, в том направлении, куда скрылся незнакомец.

Подстрекаемая любопытством, девушка снова свистнула; в ответ шевельнулась белая занавеска на окне, и Немесия сразу побежала к домику; однако вместо любимой подруги Сесилии она увидела ее бабушку. Которая же из двух обитательниц домика разговаривала с сеньором в темном фраке и в шляпе с непомерно большой тульей? У девушки возник новый повод для любопытства и еще большего недоумения.

— Ах, так это были вы, Чепилья? — воскликнула Немесия.

— Входи, — ответила старуха, подходя к двери и убирая ногой придерживавший ее груз.

Девушка не заставила себя просить.

Вид у бабушки был серьезный и огорченный, а внучка, склонив голову на грудь и стиснув на коленях пальцы вытянутых рук, сидела в углу, неопрятно одетая, растрепанная, и являла собой живое воплощение подавленности и отчаяния.

— Добро пожаловать, дорогая, входи, — вслед за старухой повторила Сесилия. — Входи и садись. Да сядь ты, пожалуйста, — настойчиво добавила она, видя, что сбитая с толку и смущенная подруга продолжает стоять.

— Уже поздно, я тороплюсь, — возразила Немесия, опускаясь в кожаное кресло, которое стояло перед нишей с изображенном скорбящей божьей матери.

Чепилья собралась было настоять на своем, но, заметив, что вошедшая уже сидит, встала между Немесией и внучкой.