Сесилия Вальдес, или Холм Ангела

Леокадио попросил Исабель прилежнее править пристяжною, и когда наконец девушка, опомнившись, взяла вожжи в руки, экипаж успел уже выехать за ворота поместья и приближался к межевым знакам западной части кафеталя Ла-Лус.

Глава 3

Куба, Куба! В тебе отразилось,

Как в кристалле чистейшей породы,

Все прекрасное в мире природы,

Все ужасное в мире людей.

Хосе Мария Эредиа[69]

Именем Вуэльта-Абахо или, иначе, Вуэльтабахо кубинцы называют область, лежащую к западу от Гаваны и простирающуюся приблизительно от Гуанхая до мыса Сан-Антонио. Места эти славятся превосходными сортами табака, выращиваемыми здесь в плодородных долинах многочисленных рек и в особенности на южных склонах горного хребта Де-лос-Органос. Название свое местность получила, видимо, не случайно, поскольку сравнительно с плоскогорьем, описанным нами выше, область Вуэльта-Абахо представляет собой низину.

Понижение рельефа начинается в нескольких милях западнее Гуанхая, и вместе с рельефом резко меняется весь ландшафт. Здесь иного цвета земля, иной состав почвы, иные растительность и климат, иной характер земледелия. Спуск в долину настолько крут, что путникам, едущим с плоскогорья, Вуэльта-Абахо кажется расположенной под обрывом; тем же, кто одет снизу, предстоит тяжелый подъем в гору.

Сверху, с этой обрывистой кручи, глазам путешественника открывается такой грандиозный по своей необъятности простор, такая бескрайняя ширь, какой не вместит в себя ни одно живописное полотно, не обнимет разом человеческий взор. Вообразите равнинное на первый взгляд пространство, раскинувшееся на западе до самой дымки далекого горизонта, с севера ограниченное грядою высоких лысых дюн, тянущихся вдоль побережья океана, а на юге — цепью крутых и высоких гор, отрогов обширного массива Вуэльта-Абахо. Равнина эта, как мы уже сказали, кажется плоской лишь издали, в действительности же представляет собою ряд чередующихся долин, лощин и оврагов, образовавшихся по течению бесчисленных рек и ручьев, что сбегают с северных склонов горного кряжа и затем, петляя, несут свои медлительные воды к нездоровым низинам Мариеля и Кабаньяса, теряясь среди здешних обширных болот.

При виде открывшегося ее взорам грандиозного зрелища Исабель, одаренная истинным артистическим чувством и горячо любившая в природе все доброе и прекрасное, велела остановить лошадей над самым спуском и, не дожидаясь, пока остальные к ней присоединятся, первой вышла из экипажа. Было около восьми часов утра. Дорога в этом месте расширялась и шла по склону, образуя нечто вроде зигзага, что в некоторой степени уменьшало крутизну спуска. Поэтому пышные кроны высоких деревьев, росших по косогору и на значительном протяжении окаймлявших с обеих сторон дорогу, почти не выдавались над уровнем площадки, где остановились наши путешественники, и нисколько не мешали обозревать панораму долины. Вокруг все цвело и зеленело. Казалось, растительность приберегла для этой поздней зимней поры самое богатое свое убранство и, красуясь в роскошном наряде, горделиво улыбалась навстречу первым лучам благодатного солнца. Повсюду, где земля не была вытоптана ногой человека или животного, буйной порослью тянулась кверху трава, стлался ползучий пырей, нежно благоухал розмарин, извивались вездесущие лианы, подымались живописные кустарники и могучие деревья. Всевозможного рода и вида вьющиеся растения, паразитирующие на деревьях и довольствующиеся влагой, которою так богато насыщен тропический воздух, свисали, словно длинные зеленые волосы, с одетых листвою ветвей и засохших суков. На открытых местах и под сенью дерев сплошным ковром покрывали землю цветы; они то собирались и яркие букеты, то рассыпались по траве многокрасочным, затейливым узором, радуя глаз своей веселой пестротой, и даже путешественники наши, привыкшие к щедрости кубинской природы, не могли не подивиться этой красоте.

Жизнь представала здесь в необычных, причудливых, исполненных прелести формах. Соседний лес кишел птицами, бабочками, жуками, букашками — тут были представлены почти все насекомые и пернатые, какие только водятся на изобильной кубинской земле, и все это жужжало, щебетало, звенело трелями, пело в тенистых ветвях и в густой траве, сливая свои голоса в единый гармонический хор, который не под силу было бы воспроизвести ни человеческим голосам, ни музыкальным инструментам. Блаженные создания! Некоторый из них были так милы и так умели затаиться, что даже не пробуждали в других хищного инстинкта и могли порхать, перебегать с цветка на цветок, собирая сладкий нектар, и безо всякой опаски перепрыгивать с ветки на ветку, стряхивая с листвы обильную ночную росу; щедрые капли дождем сыпались на землю — дождем, в котором неповинны были небесные облака! — и от их беспрестанного падения неумолчно шуршал сухой настил опавших листьев.