Сесилия Вальдес, или Холм Ангела

Вильяверде показывает также, что не только белые труженики и черные рабы несвободны в обществе, где процветает рабство, но и весь кубинский народ в целом, включая и «собственных» эксплуататоров, находится в рабской зависимости от метрополии. «Страна рабов» и «страна-рабыня» — вот в чем видит Вильяверде подлинную трагедию Кубы.

Привилегированный креол Леонардо Гамбоа ненавидит еще более привилегированных испанцев; высокопоставленные чиновники-испанцы считают местных богачей — даже если они белые — за людей второго сорта; «второсортные» белые презирают всех цветных, а иные из них для оправдания работорговли выдвигают чудовищную «концепцию», согласно которой черные рабы низводится до положения бессловесной твари, вещи, «мешка с углем». Хитроумное ханжество рабовладельцев даже не претендует на оригинальность. Кубинские рабовладельцы и работорговцы не смогли придумать ничего нового по сравнению с тем, что было в идеологическом арсенале носителей благой веры, участников разбойничьего предприятия по завоеванию Америки: так же как их предки-конкистадоры, они стараются уверить своих современников в том, что обращение свободных африканцев в рабство есть богоугодное дело, вполне согласующееся с моралью цивилизованного общества. Жена дона Кандидо, очевидно, верит, а может быть, делает вид, что верит в «благородную» миссию своего мужа: «… Гамбоа не совершает ничего дурного или постыдного, а делает прямо-таки доброе дело, за которое можно только похвалить. Ибо, принимая и продавая как грузополучатель — я имею в виду этих дикарей, — он делает это для того, чтобы окрестить их и приобщить к религии, которой, конечно, у себя на родине они не знают».

Обман, произвол, насилие, ханжество, разгул необузданных страстей — вот конкретные формы проявления болезни, называемой рабством и колониализмом.

Чиновники обманывают корону, почтенные отцы семейств обманывают жен и детей, приюты не вмещают незаконнорожденных детей-полукровок; естественные человеческие чувства, даже такое сильное, как любовь, становятся источником несчастий.

Печальная история любви цветной девушки Сесилии Вальдес к белому юноше Леонардо Гамбоа, несмотря на обстоятельства, которые могут показаться читателю необычными, являет собой, по замыслу автора, пример одной из многочисленных трагедий, превратившихся, как это ни страшно сказать, в заурядное событие. Это не просто случай, который привлек внимание романиста своей исключительностью, а подлинное бедствие многих поколений кубинцев, цветных и белых, женщин и мужчин.

Вильяверде, как он сам о себе говорит, кубинец до мозга костей. В рассказах о быте и нравах своих соотечественников, об их танцах, костюмах, празднествах, развлечениях, верованиях и суевериях автор точен, как опытный ученый-этнограф. Но это не просто экскурсы в этнографию. Все эти многочисленные, иногда очень пространные, очень детальные описания согреты любовью человека, страдающего неизлечимой тоской по родине. Он рисует немало картин будней, полных тяжелого труда и постоянных забот о хлебе насущном. Здесь, в гуще цветного населения, как и на плантациях среди рабов, царит чувство возмущения и гневного протеста против хозяев жизни. Это мятежное настроение проявляется и в скрытой ненависти портного Урибе, ждущего часа возмездия, и в решительных действиях скромного молодого мулата — подмастерья Хосе Пимьенты. В городских кварталах, так же как и на плантациях, накипает народный гнев.

Описывая жизнь на плантациях дона Кандидо, автор замечает: «Здесь идет незатихающая война — жестокая, беспощадная, кровавая война черных против белых, господ против рабов».

В этой войне Вильяверде всецело на стороне порабощенных. С большой симпатией показывает он их страстное стремление к свободе и упорное сопротивление насилию. Перед читателем встают образы людей непокорных и протестующих. Стремлению хозяев сломить их волю бичом многие невольники противопоставляют свое презрение к палачам, мужественно перенося жестокие истязания. Другие, рискуя жизнью, бегут с плантаций, предпочитая погибнуть в лесных дебрях, нежели оставаться в неволе.

Неизгладимым в памяти читателя остается мужественный образ негра Педро. Стойкая воля, непоколебимая решимость добиться свободы, глубокое чувство товарищества — все это ставит его во главе остальных невольников и заставляет считаться с ним самих хозяев. Будучи схвачен при побеге, он кончает жизнь самоубийством, но не примиряется со своими поработителями. Именно из числа таких людей выходили вожаки масс, подобные негру Апонте, поднявшему в 1812 году мощное восстание рабов.