Сесквоч

Дарла посмотрела на Джона, чопорно улыбнулась и отвела взгляд. Фенберг застонал:

— О, я тебя умоляю. Не придумывай, ради Бога. Только не здесь.

Туберский вынул зубочистку изо рта и попросил Фенберга подержать ее. Он легко прошел сквозь толпу к юному ангелу. Нельзя было сказать, чтобы она покраснела. Туберский улыбнулся и облокотился о машину. Должно быть, он сказал что-то смешное, потому что Дарла прикрыла рот рукой и засмеялась. Боковым зрением Фенберг увидел, что кто-то приближается. Ее отец. Фенберг выругался про себя и стал продираться сквозь толпу.

— Здесь ваши фокусы не пройдут, — сказал Беган и положил свою костлявую руку на кукольную руку дочери. Он изо всех сил подталкивал ее, стараясь стать между ней и Туберским. — А вы, я знаю вас. Держитесь подальше от моей дочери!

— Отпусти мою руку, — попросила Дарла, удивленная поведением отца.

Джон стоял, выпрямившись и возвышаясь надо всеми.

— Отойди от моей машины, — повернулся к Туберскому Беган. Джон сделал маленький шаг назад.

— Я сказал, отойди от моей машины.

Туберский сделал еще один шаг назад.

— Отпусти, пожалуйста, мою руку, мне больно, — сказала Дарла, стараясь говорить спокойно. Фенберг, на всякий случай, стоял рядом.

— Раньше ты ставила в трудное положение меня, теперь ставишь себя. Ты ведешь себя при людях, как девчонка, — сказал Беган, дергая ее за руку. — Ты хочешь, чтобы я рассказал этим добрым людям, чем ты занималась?

Добрые люди были слегка ошеломлены такой вспышкой.

— Здесь у тебя будет возможность начать новую жизнь.

— Отпусти… мою… руку…

Беган снова дернул ее. Туберский нахмурился.

— Я не хочу больше наблюдать сцены, которые уже видел. В твоей комнате не будет больше темнокожих мальчиков, договорились? Больше никаких развлечений с мальчиками? Мы это уже проходили.

Дарла беспомощно уставилась на тротуар, стараясь не смотреть никому в глаза. Из ее глаз хлынули слезы ярости.

— Иди в машину и жди, — приказал Беган, подталкивая ее к двери.

Все лозунги протестующих были теперь опущены.

— Ну же, юная леди.

Дарла позволила довести ее до дверцы машины. Но когда Беган взялся за ручку, она повернулась к нему лицом и сказала,

— Я презираю тебя. Ты слабый, жестокий, злой человек и к тому же жулик. Я все о тебе знаю и ненавижу тебя.

Хотя ее душили слезы, голос звучал спокойно. Мать наблюдала эту сцену, совершенно парализованная. Дарла прошла мимо открытой двери, вырвав руку, когда отец снова попытался схватить ее. Туберский медленно сосчитал до пятнадцати, прежде чем ушел небрежным шагом в противоположном направлении, Фенберг знал, что брат обогнет квартал и, срезав путь напрямик через аллею, попытается догнать ее.

Беган обернулся. Казалось, он забыл об остальных. Он безучастно посмотрел на Фенберга. Что-то было в его глазах. Фенберг заметил в них что-то, что их связывало, какое-то неуловимое признание общих оков. Это вызвало у него дрожь. Беган отбыл с остатком семьи, и толпа с сожалением разошлась. Мелькнула вспышка, и Фенберг прищурился. Бин Брэс Браун вытирал нос рукавом, ухмылялся и показывал на спущенную переднюю шину колеса.

Фенберг потряс головой. С утром было покончено.

Глава VI Сесквоч пришел обнаженным

— Черт, — выругалась Элен Митикицкая, с отвращением швыряя тряпку на радиатор. Она опаздывала уже на шесть часов.

«Вега» 1971 года зашипела и забулькала. Клубы грязного пара, густого и едкого, поднимались в холодном утреннем воздухе.

Митикицкая сердито расхаживала около машины, положив руки на бедра и не отрывая глаз от мотора.

— Черт, черт побери! — ругалась она, подняв камень и прицеливаясь в «Бегу». Но в последнюю минуту благоразумие взяло верх, и Элен запустила камнем в видавший виды дорожный знак:

                        ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ

В БЭСИН ВЭЛИ, КАЛИФОРНИЯ на родину «Могущественных Пум»,

Чемпионов штата по футболу и баскетболу 19..

Кто-то стер дату и написал «в лучшие годы».

— Пумы, ух ты, — равнодушно сказала Митикицкая.

Она скучала по отцу. Как ни странно, именно по нему. Он поднялся с ней до рассвета и помог закрепить брезент и натянуть багажные веревки, как это умеют делать только отцы. Он обнял ее и сказал какие-то прописные истины.

Элен всегда думала, что мистер Митикицкий недолюбливал ее.