Сестра

– Всегда собиралась поместить их в какой-нибудь альбом. – Лекси вываливает фотографии на диван.

Беззубая Чарли широко улыбается мне из кухонной мойки, голова у нее намылена шампунем.

– Очень забавная. – Я беру старый поляроидный снимок. Розововолосая Лекси в пестром халате, с больничным браслетом на запястье, прижимает к себе спящего младенца. – Это в тот день, когда она родилась?

– Угу. Четырнадцать часов мук. Господи, как я была измотана. Хотя веселящий газ для обезболивания мне понравился.

– Отец Чарли там присутствовал?

– Нет. – Лекси делает большой глоток вина.

– Почему?

Лекси пожимает плечами:

– Он не хотел знать. Подонок сбежал, как только узнал, что я беременна.

– Он никогда не видел Чарли?

– Нет.

– Должно быть, тебе пришлось тяжело. Одной с ребенком.

– Не то слово.

– Расскажи мне о нем.

– Он ублюдок. Ей было лучше без него.

– Уверена, что так. – Ложь дается мне легко. – Просто любопытно.

Нависшая между нами тишина делается все напряженнее, пока не взрывается.

Лекси глубоко вздыхает:

– Ладно. Что ты хочешь знать?

Она вытряхивает последние капли вина в свой бокал – оно почти переливается через край – и встает с дивана. Потрясает новой бутылкой и вопросительно смотрит на меня.

– Я за рулем. – Прикрываю ладонью свой бокал и нетерпеливо ерзаю по сиденью. Воздух кажется густым от сигаретного дыма и секретов. Лекси бегло просматривает фотографии и извлекает потрепанный снимок мужчины. Он салютует пивной кружкой кому-то за пределами кадра. Во рту у него сигарета. Он вылитая копия Чарли.

– Его зовут Пол Лоусон. Я познакомилась с ним, когда мне было шестнадцать. Я тогда все время ошивалась возле «Фольк-Лора». Это была знатная концертная площадка. У них были собственные группы, которые сменялись каждые несколько недель. Кажется, теперь это заведение закрылось. – Лекси морщит лоб, и я всем телом подаюсь вперед, страстно желая, чтобы она продолжала. – Я обычно просачивалась через заднюю дверь, чтобы не платить. Стояла сзади, смотрела на выступающих, представляя, что это я сама пою на сцене. Однажды Фрэнк, владелец заведения, подошел и хлопнул меня по плечу. Я чуть в штаны не наложила. Думала, меня сейчас вышвырнут. Он сказал: «Если тебе так нравится сюда пробираться, то могла бы сделать полезное дело, пособирать стаканы». – Лекси улыбнулась при этом воспоминании. – Пол был певцом. Это было его первое выступление там, и он был чертовски классным. Я тут же в него влюбилась.

Лекси умолкла, чтобы закурить следующую сигарету. Дым витал вокруг моего лица, а ее слова витали в моей голове. Значит, она любила отца Чарли? Действительно любила?

– Ему было двадцать два года. Не такая уж большая разница в возрасте, но он казался много старше меня. Настоящий мужчина, понимаешь? Я от него тащилась. У него были белокурые волосы и красивые зеленые глаза. – Пепел с сигареты падает на ногу Лекси. Но она, похоже, этого не замечает.

– Вот. – Я подаю ей пепельницу. – Значит, у вас завязались отношения?

– В первый вечер, когда он пел, у него был такой успех. Он сошел со сцены в такой эйфории. Подхватил меня и стал кружить, так быстро, что я думала, меня затошнит. Пригласил отпраздновать с ним, но Фрэнк сказал, что не станет меня обслуживать, даже в сверхурочное время. – Лекси откупоривает новую бутылку и доливает свой бокал. – Пол купил бутылку виски навынос, и мы пошли в парк. – Лекси обхватывает себя руками, словно стараясь получше удержать воспоминания. Я никогда не видела, чтобы она выглядела такой уязвимой. – Мне не понравилось виски, показалось чертовски отвратительным. Хотя ему я этого не сказала. Я выплюнула половину обратно в бутылку вместо того, чтобы проглотить. – Ее передернуло. – Никогда не старайся изменить себя ради мужчины, Грейс.

– Что было дальше?

– Он сказал мне, что я особенная, и я купилась на его треп. Мы занимались сексом, подстелив его куртку. Это был мой первый раз. Шикарно, да? – Лекси опрокидывает в себя вино.

– И после этого он тебя бросил?

– Нет. Мы провели вместе следующие шесть недель. Но потом он исчез. Даже не попрощался. С тех пор я его не видела. Да и не хочу ни капельки, чтоб его черти забрали.

– И ты была беременной, когда он ушел?

– Угу, но он не знал.

– Ты ведь, конечно, могла его разыскать? Сообщить ему? Он имел право знать о ребенке.

Лекси роется в сигаретной пачке, оттягивая ответ, как будто формулирует его в голове перед тем, как произнести вслух.

– На самом деле я ему сказала. Он нас не захотел.

– Мне показалось, ты сказала…

– Я имела в виду, он не знал, пока я ему не сказала. Он не хотел детей. Хотел, чтобы я сделала аборт. Ублюдок.

– Он знает, что ты не сделала? Что у него есть дочь?

– Конечно. – Лекси рывком спускает ноги с дивана и опрокидывает бутылку вина. – Черт, черт, черт.

Я приношу тряпку и опускаюсь на колени. Промокаю потертый ковер, собирая с него красное вино.

– Так что он ответил, когда ты рассказала ему о Чарли?

– Проклятие, да не знаю я. Это было двадцать пять лет назад. Я с трудом вспоминаю, что делала вчера.

– Лекси, он знает, что Чарли умерла?