Сестра

– Извини. Я вернусь к двенадцати. Раскопаю фотоальбомы. Мы проведем настоящий девчачий день.

– Хорошо. – Анна забирает поднос. – Мне все равно надо распаковаться.

Я никогда не ставила знак равенства между кладбищами и смертью – дедушка и бабушка ограждали меня, как могли, – но сейчас, стоя у входа на погост, я испытываю головокружение при мысли обо всех погребенных здесь мертвых телах. Когда-то мы с Чарли, Эсме и Шиван бегали по кладбищу, лазали по деревьям и устраивали логова, а теперь мне стыдно, что мы были так непочтительны. Не к мертвым, а к скорбящим, окружавшим надгробия с растерянным выражением на осунувшихся лицах.

Поддерживая Лекси за локоть, я, точно слепую, направляю ее по замерзшей дорожке, и мы пробираемся по замшелым плиткам, опустив взгляды, не желая видеть чужую боль.

За осыпающимися могильными камнями, с выгравированными на них полустершимися датами находится большой прямоугольник, усеянный крестами и сияющими дощечками с фамилиями – памятниками недавно ушедшим. Я была удивлена, когда Лекси попросила похоронить Чарли здесь, я не знала, что она была воспитана христианкой. Но все, что могло предложить уже переполненное кладбище, – это погребение пепла.

Костлявая рука Лекси сжимает мою руку выше локтя, и я тихонько похлопываю по ней. Тут нечего сказать, нет таких слов, которые могут облегчить ее страдание. Мне бы очень хотелось сказать ей, что первый визит самый тяжелый, но я не могу: это неправда. Вода в черной пластиковой вазе протухла, алые розы увяли, и когда я вынимаю букет, со стеблей осыпаются коричневые листья. Я принесла цветы всего неделю назад, и теперь беру на заметку не приносить больше розы.

– Я вернусь через минуту. – Не уверена, что Лекси меня услышала. Похоже, она не замечает моего ухода. На задворках церкви есть желтый бак, специально для увядших цветов. Крышка не до конца закрывается, и я осторожно сую розы в щель, чтобы не уколоться о шипы. Прополоскав вазу под уличным краном, наполняю ее свежей водой. Выпрямившись, вижу человека в конце заросшей дорожки: черное стеганое пальто, закрывающий лицо капюшон.

На свете сотни черных пальто. Я уговариваю себя, что это, вероятно, не тот человек, который наблюдал за мной через окно кафе, но все равно прирастаю к месту. Фигура неподвижна, и хотя мне не видно лицо человека, я чувствую, что этот человек смотрит прямо на меня. Не знаю, что лучше: смело встретиться с ним лицом к лицу или убежать. Я замечаю в руке незнакомца букет цветов. Он пришел навестить могилу.

Проходят, вероятно, секунды, которые кажутся мне минутами, после чего человек роняет цветы, поворачивается и бежит по дорожке к воротам. Я пережидаю, чтобы успокоиться, а затем возвращаюсь к Лекси.

Она стоит там, где я ее оставила, крепко сжимая в руке букет розовых гвоздик. Я высвобождаю цветы у нее из руки и стараюсь удачнее расположить их в слишком узкой для них вазе.

– Сразу стало красивее, – лгу я. Участок по-прежнему так же пуст и мрачен, как та дыра, что оставила по себе Чарли.

– Спасибо, что привела меня, Грейс. – Голос Лекси слаб и тих, и я наклоняю голову, чтобы ее расслышать. – Я не заслуживаю твоей доброты.

– Конечно, заслуживаешь.

– Нет. Я вела себя ужасно. Все так запущено. – Она прижимает к глазам кулаки, как будто может тем самым изменить представшую перед ними сцену. – Я не была здесь с самых похорон. Это отвратительно.

Я киваю. Обращение к бесцветному камню не утешает меня. Да и как может утешить? Чарли здесь нет. Это говорит мне логика, но я все равно прихожу каждую неделю, боясь, что, если не буду этого делать, она может подумать, что я ее забыла.

– Хочешь домой?

– Нет. – По бледным щекам Лекси текут слезы. – Мы можем пойти выпить?

– Только по одному бокалу, – говорю я ей, но один бокал превращается в два, три, четыре, и к тому времени, когда я отвожу ее домой, на часах уже почти половина пятого.

В доме пахнет уютом. Я поднимаю крышку кастрюли и вдыхаю запах домашнего супа.

– Я использовала все овощи из холодильника. Надеюсь, ты не возражаешь?

Я вздрагиваю – не слышала, как Анна вошла в кухню.

– Да. Пахнет замечательно. Не думала, что ты умеешь готовить.

Светлые волосы Анны собраны на макушке, она заводит за ухо выбившуюся прядь.

– Не то чтобы не умею, просто не готовлю. Это удовольствие, если есть для кого готовить. Хочу оправдывать свое существование. Мне так неудобно, что я не плачу за квартиру.

– Мне бы в голову не пришло брать с тебя деньги. Ты у меня в гостях. К тому же это всего на несколько дней.

– Как Лекси?

– Неважно. – Я включаю чайник, вытаскиваю кружки из буфета. – Извини, что я так поздно. Я потом отвела ее в паб. Еле удалось увести ее оттуда.

– С ней часто такое случается?

– Иногда. У нее бывают разные периоды. Чарли говорила, что Лекси однажды несколько часов пролежала на полу в гостиной, – Чарли не могла ее разбудить, но боялась оставить.

– Видно, у нее было ужасное детство.