Сестра Харуна ар-Рашида

Когда-то поэту рассказывали историю родной сестры

эмира правоверных, и он лихорадочно припоминал ее.

Аббаса принадлежала к ближайшему окружению пове¬

лителя халифата, так же как и визирь Джаафар ибн Яхья

аль-Бармеки. Давно уже Харуну ар-Рашиду полюбились

беседы с ними: молодой Джаафар был умным и дально¬

видным советчиком, Аббаса умело оживляла разговор.

Беседы проходили непринужденно и с пользой для ха¬

лифа. Но вот беда: мусульманский этикет строго-настрого

запрещал, незамужней женщине бывать в обществе, где

присутствуют посторонние мужчины, и тем более уча¬

ствовать в меджлисах. Нарушать установленный обычай

не имел права даже эмир правоверных.

И тут Харун ар-Рашид нашел путь, который показался

ему великолепным. Действительно, казалось, что проще,—

составит!, фиктивный брачный договор и выдать Аббасу

замуж за Джаафара! О фактической женитьбе, само собой

разумеется, не могло быть и речи: вольноотпущенник перс

пе годился в отцы будущим наследникам халифата.

В брачном договоре, скрепленном халифской печатью,

предусмотрительно оговаривалось, что супруги имеют

право встречаться только в присутствии эмира правовер¬

ных. Согласно существовавшим законам, за нарушение

договора полагалась смерть.

Абуль Атахия был не в силах подавить злую усмешку:

еще бы, отныне в его руках была судьба всемогущего

Джаафара ибн Яхьи аль-Бармеки!

«У визиря много врагов, — рассуждал он, не отрывая

глаз от дверной щелки, — и первый среди них аль-Фадль

ибн ар-Рабиа, который прибудет сюда поутру. Враги не

станут скупиться, им бы только подкопаться под ненави¬

стного перса, отобрать у него высокий пост. За тайну, при

помощи которой его можно уничтожить, они выложат ты¬

сячи динаров».

О том, что будет с Аббасой, поэт не задумывался. Отт пе

принадлежал к числу жалостливых людей. Глаза у него,

правда, слезились» но отнюдь не от участия к женщине,

которую он намеревался погубить, а от пристального ее

рассматривания.

Неожиданно в носу у Абуль Атахии защекотало, и он

едва успел вовремя схватиться за переносицу.

—      Успокойся, сейида! — донеслось из комнаты, пока

поэт благодарил аллаха, что тот не дал ему чихнуть и тем

самым пе выдал его присутствия. — Ты преодолела столько

опасностей, чтобы увидеть мальчиков, обними же их креп¬

че! Предоставь будущее всемилостивому и всемилосерд-

иому, on защитит тебя от бед и невзгод!

Соскочившие с материнских колен дети, опечаленные и

удивлеипые, смотрели, как по щекам Аббасы катятся круп¬

ные слезы.

Она привлекла старшего сына, осыпала поцелуями

белый лоб, тоненькую шею, а он растерянно улыбался, но

понимая, то ли она хочет позабавить его и поэтому так

смешио чмокает, то ли па самом деле чем-то расстроена.

Разве мог ребенок, пе испытавший в жизни и пустякового

горя, разобраться в ее переживаниях? Его понятия были

совсем еще детскими. Он рвался порыться в песке, по¬

играть в бабки, ласково прижаться к матери и тотчас

убежать, толкая перед собой обруч или весело поддавая

мячик. Он любил строить из гальки дворцы, из мягкой

глииы лепил замысловатые фигурки. Как-то случайно

увидел он мертвого феллаха и сказал: «Дядя спит!».

А другой раз, указывая на неподвижно лежавшую ядови¬

тую змею, воскликнул: «Смотрите, какая красивая верев¬

ка!». Не имея поиятия о жестоких ударах судьбы, он не

боялся расставаний, — для него это были очередные за¬

бавы, как игра в прятки, за которой следуют неожидан¬

ные находки и встречи. Ему нравилось играть с кошкой, —

как это она никогда не устает прыгать и возиться! Для

иных детей заводили прирученных птиц; когда птица уле¬

тала и не возвращалась, ребенок, глубоко переживая по¬

терю любимого существа, понимал, что значит привязан¬

ность. А у него такой птицы не было...

Аббаса же любила детей больше жизни. Любовь ма¬

тери — гашиш ее сердца. В глубине души мать никогда

не порицает дитя, даже если дитя не разделяет ее чувств.

Лишь бы малыш был весел и сыт, лишь бы его личико

дышало здоровьем. Пусть он заикается от счастья, не беда,

только бы ему было хорошо. Его радость — это и ее ра¬

дость. Он пляшет, довольный, и она готова заплясать

вместе с ним. «Веселись, сыночек! Ну что ты еще хочешь?

Скажи мне, я сделаю все!» И мать действительно сделает.

Сделает, даже если это пойдет ей во вред. Нет у материн¬

ской любви ни конца, ни края! Тот, кто ие имеет ребенка,

не в состоянии понять этого. Он может лишь представить

себе глубину материнского чувства, но представить — еще

не значит познать.

Глава VIII

ДЕЛО ПРИНИМАЕТ НЕОЖИДАННЫЙ ОБОРОТ

Мальчик задорно смеялся, личико его светилось ра¬

достью, жесты были наивиы и очаровательны. Аббаса

улыбнулась сквозь слезы. «Как жаль, что здесь нет ис¬

кусного резчика! — казалось, говорил ее восторженный

взгляд. — Глядя на Хасана, он бы вырезал фигурку ма¬

ленького индийского божка!»

Хусейн — так звали второго мальчика — торопливо

протер глазенки, завистливо глянул на брата: дети ведь

более ревнивы, чем взрослые.

—      Мама, почему ты ласкаешь Хасана, а не меня? —

запротестовал он и потянулся к матери.

Аббаса повернулась к служанке. В глазах ее можно

было прочесть:      «Ну,      не правда ли, они восхити¬

тельны?».