Сестра луны

– Сейчас я попробую подобраться к нему поближе, – сказала я, придвинувшись к олененку настолько, что смогла просунуть свою руку прямо под нос его матери, чтобы она смогла учуять мой запах и привыкнуть к нему. Потом я слегка приподняла руку и положила ее на шею самочки. Почувствовав мое прикосновение, она взглянула на меня. В ее глазах читались страх и боль. И я поняла, что время, отпущенное ей на земле, постепенно иссякает.

Я слегка пошевелилась, чтобы устроиться поудобнее и еще раз взглянуть на олененка, лежавшего рядом со своей измученной матерью. Потом коснулась рукой его мягкой шерстки на боку и стала осторожно гладить маленького по всему туловищу, одновременно ощупывая его хрупкое тельце. После чего взяла заднюю ножку, слегка приподняла ее и проверила, все ли косточки целы. Осмотр в целом оказался весьма благоприятным. Безусловно, олененок очень слаб, но каких-то видимых физических изъянов я не обнаружила.

– Ну, как он? – нетерпеливо спросил у меня Кэл.

– Само совершенство. Только очень уж слабенький. Хватит ли у бедняжки сил для того, чтобы…

«Ты должна спасти его, Тигги», – немедленно подсказал мне собственный внутренний голос.

– Сейчас попытаюсь что-то сделать, если смогу. – Я закрыла глаза и взмолилась, обращаясь к духам за помощью, которая сейчас была так нужна мне.

Вспомнила, как учила меня Ангелина, и представила, что в эту самую минуту вся жизненная энергия, растворенная в космосе, стекается в мои руки. Я подняла ладони вверх, а потом приложила их к телу олененка. Так я проделала пять или шесть раз, одновременно вытягивая из тельца животного всю плохую энергию и отправляя ее прочь, в небесное пространство. Не знаю, сколько я просидела, медитируя над олененком, но когда я очнулась и вышла из транса, то увидела, что у него открылись глазки и он с интересом разглядывает меня.

– Привет, – поздоровалась я с ним.

В ответ олененок вытащил свои ножки из-под тела матери и уткнулся головкой в мои колени.

– Какой красивый мальчик, – восхищенно воскликнула я и, наклонившись, поцеловала его в новенькую белую шерстку.

Боковым зрением я увидела, как его мать пытается оторвать голову от соломы. Она открыла глаза и застенчиво посмотрела на меня.

– Ты у нас тоже красавица, – поспешила я успокоить ее, глянув на длинные ресницы, обрамляющие ее глаза, и белую звездочку посреди лба. – Наверное, поэтому Пегас и выбрал тебя, правда ведь?

Я положила свою вторую руку на ее голову, одна из ее костлявых ног слегка дернулась и приподнялась, словно она пыталась прикоснуться ко мне. Но по всему было видно, что у самочки уже не осталось ни сил, ни времени.

– Не волнуйся, – прошептала я, гладя ее по голове. – Там, куда ты сейчас идешь, тебе будет хорошо. А о своем маленьком можешь не беспокоиться. Клянусь тебе, я позабочусь о нем.

Мне показалось, что из глаза умирающей выкатилась слезинка и покатилась вниз, а потом олениха откинулась на солому и закрыла свои глаза навсегда.

Мои слезы полились ручьем на теплую кожицу ее осиротившего сына. Какая странная закономерность, подумала я. Мы с ним оба потеряли своих матерей, умерших при родах. Вот такая неожиданная связь образовалась у меня с этим созданием из мира животных. Не знаю, сколько времени я просидела в сарае, держа голову олененка на своих коленях и оплакивая вместе с ним горестные судьбы наших матерей, которых мы так никогда и не узнали.

– С тобой все в порядке, Тиг? – осторожно поинтересовался у меня Кэл.

– Все в порядке. Печально, что его мама умерла, но, как мне кажется, сам олененок должен выжить. Ты только взгляни на него!

Малыш ткнулся носом в мою руку, явно в поисках молока.

– Беда, Тиг! – тяжко вздохнул Кэл. – Придется, видно, нам растить его вручную.

– А у тебя есть в запасе какие-нибудь бутылочки и соски?

– Вроде пара штук имеется. Пойду, поищу молока, хотя, скорее всего, он его не станет есть. А еще приволоку сюда портативный газовый нагреватель. По-моему, ты рискуешь снова подцепить простуду, – добавил он, глянув на меня.

– Спасибо, Кэл. – Меня тронула его забота, ибо только тут до меня дошло, что я действительно вся трясусь. Впрочем, скорее не от холода, а от пережитого эмоционального стресса.

– Что же нам с тобой делать? – прошептала я, обращаясь к олененку, который, кажется, окончательно ожил и сейчас беспокойно заерзал на соломе в поисках пищи. – Может, для начала перекрасить тебя в бурый цвет, чтобы никто, кроме нас, не знал, что ты беленький…

Кэл появился минут через двадцать, и к тому времени я уже успела изрядно замерзнуть, а потому обрадовалась, что он принес с собой обогреватель. Вместе с ним прибежали Зара и Лочи. Я жестом пригласила их подойти поближе и полюбоваться на олененка.

– Нашел этих двоих за домом. Представляешь, спрятались за стенкой и курили? – Кэл бросил суровый взгляд на Зару. – А где ваше «здравствуйте», молодые люди?

– Ах, Тигги! – выдохнула Зара, подбегая ко мне. – Он просто бесподобен!

– Не верю своим глазам, Тигги, – сказал Лочи, опускаясь на колени рядом с Зарой. – Кто бы мог подумать? Можно мне его погладить?