Сестра милосердия

Приехав в Гудауту, Наташа перешла жить на квартиру к Сергею. Её прежние мысли, что с мужчиной на войне недопустимы отношения, как бы отошли в сторону. Семьёй жили её брат и сестра — пусть и не на передовой, но спускаясь на смену. Теперь семьёй жили Сергей и она, не появляясь на передовой.

Но всё равно Наташу тянуло в батальон.

Сергей отговаривал: — Снова под пули?

— Ты еле пришла в себя! — убеждала Неля Борисовна.

— Натулечка! В твоём батальоне всё хорошо… Тебя там помнят, — говорила Лиана, которая встречалась с приезжавшими с фронта.

Лиана даже самой близкой подруге не могла рассказать о том, что с ней произошло, когда она возвращалась с Камана. Ничего не знали ни Анатолий, ни Люда, решив, что их медсестре, как и Наташе, следует передохнуть.

Поэтому неожиданным показалось поведение Лианы. Однажды во время обеда, когда в столовой ел Гожба — он только что пригнал «КамАЗ» с оружием (в то время за деньги покупалось не только стрелковое оружие, но и бронетехника), — привели кормить арестантов.

Лиану как сорвало в зал. Она закричала:

— Дайте мне автомат! Я эту сволочь пристрелю… Заметалась. Подскочила к абхазу, охранявшему задержанных. Схватилась за приклад:

— Дай!

Охранник оттолкнул. Она — снова вырывать. Тот — отбиваться от Лианы.

Гожба ел щи и хладнокровно наблюдал.

— Что тут? Что тут? — выскочила из раздаточной Неля Борисовна.

Она заметила, как спиной прижался к стене длинноволосый прыщавый парень. Тут же под столом прятался другой волосатый.

Она:

— Что-то знакомое… Павел, — узнала в прижавшемся отца Дианы.

Лиана вырвала автомат. Направила на парня:

— А ну, скот, на колени! Тот затрясся. Упал.

— Ползи! В этот момент охранник с Нелей Борисовной уже вырывали у Лианы оружие. Гожба вскочил. Прогремела очередь. Все замерли. Павел трясся, падая на колени и вставая. Пули ушли в пол.

Гожба в несколько прыжков подскочил к Лиане.

Автомат вырвали.

— Сволочь! Ты знаешь, что ты наделал! — Лиана ногой ударила Павлу между ног.

Того согнуло. За волосы Лиана вытащила из-под стола другого волосатого.

— Она с ума сошла! — не кричал, а дико ревел тот.

Лиана била одного волосатого, другого.

Через минуту её, обессилевшую, вытащили на улицу.

— У неё жар! Жар! — трогала лоб Неля Борисовна. — Это они?

— Они! — сгибаясь от внутренней боли, не кричала, а стонала Лиана.

Гожба вернулся к охраннику:

— Кто это? — Мародёры… — ответил охранник. — Шли за нашими и грабили…

Гожба, проходя мимо Павла, заехал ему под дых — тот сполз по стене. Другого за шиворот подтянул к себе:

— Хочешь, скальп сыму?!

Тот не заорал, а завизжал.

— Только не убивай! — подскочил охранник. — Мне мертвяки не нужны…

По Гудауте быстро разнеслась весть о женщине, которая хотела пристрелить мародёров. Но истинной причины никто не узнал.

Только Наташа проговорила:

— Я теперь всё поняла…

Но о том, что в числе насильников оказался отец Дианы, не могла и подумать. Неля Борисовна об этом умолчала.

4

Сергей держал в тайне от Наташи наступление на Сухуми. Она не знала, что Воронеж в первых колоннах перешёл вброд Гумисту — им владела одержимость что-то сделать.

Анатолий с Людой входили в город с другой стороны, через Кяласур. Василий Забетович — с Яштухи, селения в предгорной части Сухуми по дороге на Шрому.

На въезде в Яштуху перстом возвышалась сванская башня. Из-за неё стреляла в абхазов БМП и не пропускала вперёд. Абхазы пустили трофейный танк, он вышел на прямую позицию, подбил БМП, и абхазы, растекаясь на несколько рукавов, хлынули в город.

Когда наступают, между батальонами, ротами имеется линия разграничения. Ею может быть дорога: справа от дороги один батальон наступает, слева — другой. А в месте сванской башни оба склона гор сходятся в узкое место, и всё смешалось.

За сванской башней, у опор недостроенного моста объездной дороги, Василий Забетович увидел, как впереди стрелял парень в косынке. Пригляделся: Хасик.

Подбегает:

— Ты, что ли?

Хасик:

— Глаза протри… Маленькое замешательство. А вокруг пальба: некогда выяснять, когда Хасик выписался из госпиталя и почему не попал к отцу, в каком он батальоне.

По рукам друг другу хлопнули.

— Всё, побежал! — Хасик рванул за дом.

У него своя задача — у отца своя. Хасик — направо. Отец — прямо. Василий Забетович видит что-то подозрительное: сено какое-то. Огромный стог.

Василий Забетович: — Давай пальнём! Выстрелил, сено загорелось. Оттуда начали орать. Все, кто бежал с Василием, выпустили в стог по рожку. А потом как рвануло! Оказывается, в стогу прятали боеприпасы. И пошло гореть-взрывать! Из домов посыпались гвардейцы.

Руки подняли:

— Не стреляйте! Не стреляйте…

Но кто будет их слушать.

— Он же враг! И я ему враг! — сказал Василий Забетович.

На взгорке появилась школа-интернат.

Василий остановился:

— Где мой дом? Что-то не видно…

И скорее вниз. Над головой: «чхау!», «чхау!» — пули звуковой барьер проходят.

Василий пробежит, остановится, пробежит. «Чхау!»… Снайпер за ним охотился.