Сестра милосердия

Новый начальник кафедры, тем более такой красивый, – это серьезный повод, чтобы отменить бойкот. Как только дверь оперблока закрылась, сестры подступились к ней с вопросами. Она с улыбкой отвечала, что Константин Георгиевич очень хороший хирург, великолепно оперирует и всегда вежлив с сестрами, не пугает их, не кричит, чем грешат некоторые нервные врачи, и прощает мелкие промахи, если это не угрожает жизни пациента. Лучшего начальника и пожелать нельзя, но об его личной жизни она ничего не знает. Понятия не имеет. И даже не догадывается. О семейном положении начальника ей достоверно известно только одно: Воинов – сирота.

Вглядываясь в разгоряченные лица сестер, она с горечью думала, что, возможно, Воинов полюбит кого-то из них. И ей придется стать свидетельницей, а может быть, и поверенной этой новой любви.

Наконец наступил вечер, все разошлись, и она осталась в оперблоке вдвоем с напарницей. Полагалась еще нянечка, но с этими кадрами последнее время стало напряженно. На такие должности поступали почему-то только пьющие женщины, подверженные этой страсти настолько, что прогуливали работу. Но их не увольняли, потому что даже через раз появляющаяся на службе санитарка все же лучше, чем ничего. Хорошо, что в академии всегда было много курсантов, готовых выполнять санитарские обязанности, а в обычных больницах все это ложилось на плечи сестер.

Отпустив напарницу спать, Элеонора сделала себе чай, удивляясь непривычной тишине. Обычно к этому времени уже подавали аппендицит или нейрохирурги решались на трепанацию черепа (перфоративные язвы и непроходимости обычно назревали попозже).

Так странно, будто время замерло.

В тишине стукнула дверь, раздались знакомые шаги, и в дверях появился Константин Георгиевич.

– Вот и я, – сказал он мягко.

Она улыбнулась:

– Хотите чаю?

– С удовольствием. Разрешите?

Воинов устроился на шатком железном стуле и принял от нее чашку:

– У меня сложилось впечатление, что вы избегаете меня. Если так, я хотел бы знать, почему. Я чем-то обидел вас?

Элеонора покачала головой.

– Тогда что? Вы помните меня больным? Со своим гноем и всем остальным я вам опротивел?

– Нет, конечно, нет! Как вы могли подумать? Я об этом уже забыла.

– А я – нет.

– Константин Георгиевич, я очень рада нашей встрече.

– Странно. До этого момента вы делали все, чтобы она не состоялась. Скажите же мне, почему? В санатории я представлял это совсем иначе. Я думал, что вы будете первой, кого я увижу в Петрограде… Куда вы исчезли? А эта дикая выходка, когда вы не открыли мне дверь! Я чуть с ума не сошел, не знал, что думать! Если вы вышли замуж, почему нельзя было мне об этом сказать? Если не замуж – тоже! Видит бог, мне все можно сказать! Я понятливый. Пожалуй, я только запертых перед своим носом дверей не понимаю до конца.

Элеонора набрала в грудь воздуха, но Воинов осадил ее.

– Даже не пытайтесь! Вы были дома, я прекрасно слышал!

Он не мог повысить голос, но, видно, сильно разозлился, встал и заходил по маленькой комнате отдыха. Элеонора решилась:

– Я всего лишь не хотела вам навязываться.

– Что? – Константин Георгиевич резко остановился.

– Просто вы очень хороший человек, и… В общем, я хотела, чтобы вы поняли, что ничего не должны мне.

Воинов опустился перед ней на корточки и заглянул в глаза. Элеоноре стало немного не по себе от этого взгляда, растерянного и жесткого одновременно.

– Элеонора Сергеевна, я не знаю, что ответить. Я ехал к вам и надеялся, что между нами более-менее все ясно. Мы этого не говорили, но для меня само собой разумелось, что мы будем вместе. Я не делал предложения, потому что не знал, каков будет исход заболевания. Просто боялся остаться инвалидом, тогда приковывать вас к себе было бы непорядочно. Но теперь я здоров и хочу на вас жениться. Честно говоря, мне казалось, что вы это знаете.

У Элеоноры перехватило дух, будто она прыгнула с вышки в воду. Этого не может быть! Наверное, она задремала, и Константин Георгиевич ей просто снится…

Но мечты не должны сбываться! Когда сказка вторгается в жизнь, за это потом приходится платить слишком страшную цену.

В своих грезах Элеонора забывала не только о том, что ее окружает, но и о себе самой. Теперь Воинов невольно напомнил ей, кто она такая. Она падшая женщина и не имеет права выходить замуж. Константин Георгиевич заслуживает лучшей жены, чем она, забывшая о девичьей чести.

– Что же вы молчите? – мягко спросил он, взял ее вялую руку и прижал к своей щеке.

Она покачала головой. Только бы не разрыдаться…

– Я всегда думала, что мы просто хорошие товарищи, – сказала она внезапно севшим голосом.

Воинов потянулся к ней, Элеонора отпрянула. Положение спас местный телефон.

– Ампутация, – буркнул Крылов на том конце провода и бросил трубку.

– Все, Константин Георгиевич, идите! Мне надо работать. Да и нехорошо, когда начальник кафедры и простая медсестра шушукаются по углам.

– Надеюсь, с этого момента вы не простая сестра, а моя невеста.