Сестра моя Ольга

Андрей оставался дежурить до утра, поэтому провожать Наташу домой пошел Алексей – у него-то рабочий день закончился. Андрей вышел с ними на крыльцо корпуса, состроив зверскую физиономию, погрозил кулаком приятелю, целомудренно поцеловал Наташу в щечку, пообещал позвонить вечером и помахал рукой, когда они выходили за ограду. Наташа тоже взмахнула рукой, а Алексей не поленился остановиться и изобразить здоровенный «нос». Андрей снова показал ему кулак и, не торопясь, вернулся в ординаторскую. Сел за стол, с отвращением посмотрел на пачку бумаг – истории болезни, которые он собирался сегодня проверить и привести в порядок. Вспомнил, что надо идти разговаривать с симулянтом Ершовым и негромко, почти про себя, выругался. Настроение было – ниже нижнего, самое препоганое. А с чего, собственно, ему быть хорошим? Никакой уверенности, что удалось отговорить Наташу от бредовой затеи – поисков убийц сестры – нет. И это не просто плохо, это очень, очень плохо!

Алексей держался безупречно, но Наташа все равно чувствовала неловкость. Она попробовала заикнуться, что вот, дескать, троллейбусная остановка, и дальше она сама распрекрасно доберется, но Алексей только посмотрел на нее насмешливо:

– Ты что, боишься, что я наброшусь на тебя в темном переулке и изнасилую?

– Ну что ты, – покраснела она. – Я вовсе не это имела в виду.

– Тогда давай пешком прогуляемся. Вечер какой чудесный, – он покосился на Наташу и рассмеялся. – Хотя идея насчет изнасилования, надо сказать, весьма привлекательная.

– Остряк. Сейчас вот как стукну тебя. Меня Андрей нескольким приемам научил, по самообороне.

– Да? Это он правильно сделал, – одобрил Алексей. – Кстати, об Андрее. Если тебя интересует мое мнение, он совершенно прав. То есть я тебя, конечно понимаю и, честное слово, сочувствую. Если бы у меня была сестра и я бы вдруг узнал, что ее убили, то тоже, наверное, заметался бы. Но Наташка, ты же умная женщина. И прекрасно понимаешь, что до Джеймса Бонда тебе, как до Пекина пешком.

– Я и не собираюсь изображать из себя суперагента. Но поговорить-то с людьми, поспрашивать их, я могу? Просто справки навести, вдруг кто-нибудь, что-то знает?

– Во-первых, как только ты начнешь наводить свои справки, об этом немедленно узнают заинтересованные люди, в этом я уверен. И тогда Андрюхе до конца жизни таскать букетики уже не на одну, а на две могилки.

– Какие ты гадости говоришь, – Наташу передернуло.

– Это не гадости, а реальный взгляд на жизнь. В конце концов, сестру твою они замолчать заставили, что помешает проделать то же самое с тобой? Подумай хоть о Дашке – и так сирота, без матери выросла. А если и тебя убьют, девка совсем одна останется.

– Алеша, ну я же сказала, что ничего такого опасного я делать не собираюсь! А что касается разговоров, то если их вести достаточно аккуратно…

– Кстати, – перебил Алексей, – с кем ты, собственно, разговаривать собираешься? Кого спрашивать? У тебя что, есть какие-то идеи?

– На самом деле – нет. Знаешь, я все пыталась вспомнить, какой была Оля в те последние дни. И ничего особенного не вспоминается. Озабоченная, усталая, но она все время такая была. Денег не хватало, много работать приходилось. Но про эти десять тысяч она мне ничего не говорила. Даже странно, к Игорю ходила советоваться, а мне ни слова. Хотя… – Наташа замолчала.

Какое-то время они шли молча, потом Алексей тихо спросил:

– Что «хотя»?

– Да был, вроде, какой-то бестолковый разговор. Сейчас уже не могу вспомнить, но ничего конкретного. Так, вариации на тему: «а что бы мы сделали, если бы у нас было много-много, по-настоящему много, денег!» Глупо. Нет, ничего важного она мне тогда не сказала.

– Значит, тем более, нет смысла дергаться. Наташа, я понимаю, если ты Андрея слушать не хочешь, то я для тебя тем более… не авторитет. Но все-таки, очень тебя прошу, не пытайся ты найти справедливость. Нет ее на свете, неужели не знаешь?

– Что же? Оставить все, как есть?

– Ох, Наташка. Знаешь, я в одной книжке вычитал, что-то вроде молитвы. Дословно, конечно, не помню, но смысл такой: «Господи, пошли мне силы справится с тем, что я могу изменить. Пошли смирения, чтобы научился жить с тем, чего изменить не могу. И пошли мне мудрости, чтобы я смог отличить одно от другого.»

Наташа долго молчала, потом спросила:

– Значит ты считаешь – я должна молиться, чтобы бог послал мне смирения?

– Об этом буду молиться я. А ты, Наташенька, попроси мудрости.

Едва Наташа переступила через порог, к ней бросилась Дашка.

– Ну тетечка, ну что же это такое?! Я давно дома, а тебя все нет! Я уже и на работу тебе звонила, и тете Кате! Разве можно так!

– Ой, Дашка, прости. Я так закрутилась, что про все забыла. А Андрею ты не догадалась позвонить?

– Догадалась, поэтому и дома сижу, а не по улицам тебя ищу. Он сказал, что ты скоро придешь.

– Так чего же ты скандалишь?

– Как это – чего? В воспитательных целях. Ты же сама такой порядок завела – не терять друг друга, а сама нарушаешь. Что тебе, трудно было из больницы домой звякнуть? Кстати, его сиятельство просил тебя перезвонить, как вернешься.