Читаем Сестра моя, жизнь полностью

Сестра моя, жизнь

«…Летом 1925 года Пастернак начал писать поэму „Девятьсот пятый год“. В то время он вырвался из круга личных тем, легко и охотно занявшись разработкой социального сюжета, увлекшего его. Борис Леонидович углубился в разыскивание исторических материалов, необходимых для работы, очень радовался, если ему удавалось найти нужные сведения в старых журналах, в книгах, в документах. Долгими днями засиживался он в библиотеках, роясь в груде источников, забывая о времени, об усталости, обо всем.

Он надолго был озарен таким желанным для него вдохновением, отдавался ему самозабвенно. Ему нравилось все, составлявшее канву для работы: эпоха, социальные истоки событий, послужившие стимулом для создания этого произведения.

Иногда в процессе работы Борис Леонидович зачитывал нам куски поэмы, казавшиеся ему удачными, или же другие, по его мнению, недостаточно выразившие его замысел…»

Ольга Петровская-Силлова

Из воспоминаний о Б.Л. Пастернаке

В писании революционных поэм Пастернака поддерживала Марина Цветаева. С ней он обменивался письмами, посылал только что написанные главы поэм, посвятил ей «Лейтенанта Шмидта». Он восхищался тем, что она писала в это время, знакомил с ее стихами и поэмами Маяковского и его друзей, читал их и в других собраниях, кое-что ему удалось опубликовать в советских журналах. Цветаева ждала его приезда в Чехию, писала посвященные ему стихи.

<p>Марина Цветаева — Борису Пастернаку</p>Рас — стояния: версты, мили…Нас рас — ставили, рас — садили,Чтобы тихо себя вели,По двум разным концам земли.Рас — стояния: версты, дали…Нас расклеили, распаяли,В две руки развели, распяв,И не знали, что это — сплавВдохновений и сухожилий…Не рассорили — рассорили,Расслоили…Стена да ров.Расселили нас, как орлов —Заговорщиков: версты, дали…Не расстроили — растеряли.По трущобам земных широтРассовали нас, как сирот.Который уж — ну который — март?!Разбили нас — как колоду карт!

23 марта 1925

* * *Русской ржи от меня поклон,Ниве, где баба застится…Друг! Дожди за моим окном,Беды и блажи на сердце…Ты, в погудке дождей и бед —То ж, что Гомер в гекзаметре.Дай мне руку — на весь тот свет!Здесь — мои обе заняты.

17 мая 1925, Вшеноры

Весной 1926 года преодолевая тяжелый душевный кризис, Пастернак закончил поэму «Девятьсот пятый год», две главы которой он послал в Париж Цветаевой для публикации в журнале «Версты», где она сотрудничала.

Главными событиями этого времени стали для Пастернака чтение цветаевской «Поэмы Конца» и полученное от отца известие о том, что его любимый немецкий поэт Райнер Мария Рильке познакомился с его стихами в маленькой русской антологии, изданной И. Эренбургом. Письмо отца пришло одновременно с поэмой Цветаевой. Сочетание этих впечатлений стало одним из сильнейших переживаний в жизни Пастернака. Он советовал своей сестре достать и прочесть эту поэму:

Перейти на страницу: