Сестра Монгольфье

в небесах древесные колодцы ветками плетутся, глубоки.
хорошо тебе, первопроходцу: далеко до золотой реки.
снег непрочен – ляжет и растает, весь ничейный, хочешь – забери:
станешь, воздух на листы пластая, легкие чеканить словари,
вешать под седыми потолками пепельную хмурую латынь,
на ветру озябшими руками собирать небесную полынь.
слушай, очарованный попутчик: по земле крадутся холода.
завтра стержни вытекут из ручек – и начнется темная вода,
тяжела: ни самому напиться, ни с ладоней напоить детей.
только дураки и духовидцы эту воду носят в решете.
золото – песчаная крупица: будет ветер – попадет в глаза.
вот тогда пора поторопиться – запрокинуть голову, сказать,
запинаясь, быстро, бестолково, чуя, как в ресницах горячо:
«не печалься. помнишь, было слово?
боже, я принес тебе еще».

«вот это снег. он падает. лови…»

вот это снег. он падает. лови.
иди за ним по улице пологой,
где ни фонарика, ни колеи,
ни дома, ни дороги.
где прячутся вчерашние следы —
и от ночного зимнего колодца
несешь кувшин диковинной воды:
перевернешь – не льется.
где из реки не дышит полынья,
и темен воздух, и земля не держит,
и нету ни поющего ручья,
ни ягоды подснежной.
где вся зима – один бескрайний счет;
устала, ходит-ходит – не найдет
по всей земле – и, пробираясь глубже,
сама не знает, как она цветет,
не знает, все равно, пускай цветет
во все окно, послушай…

nothing wicked / Брэдбери блюз