Сестра морского льва

— Я им дам поесть, я их сейчас накормлю! — загремел мужчина. Отставив винчестер, Волков пригляделся к человеку. — Они полдня с двигателем провозились, завести не могли, позорники! Берите хлеб, мясо — и марш на сейнер. И глядите мне, ежели через полчаса движок опять не заведется!

Толик позвал Бича и быстренько удалился, Ваганов протер чистой тряпочкой мундштук трубы, убрал его, снял с легким кряхтением с себя трубу и поднялся. Молча, торопливо забрав кое-какие продукты, грохоча сапогами, мужчины направились из дома, а когда его покинули женщины, Волков и не заметил. Поинтересовавшись у Ваганова, все ли необходимое для зверобоев загружено в трюм сейнера, Хозяин проводил капитана до двери и подержал ее, пока тот выволакивал на улицу трубу, а потом сел напротив Анны Петровны.

Теперь свет от лампы упал на его лицо. Погрузневший и еще больше раздавшийся в плечах, немного постаревший, с блестящей коричневой промоиной посреди головы, сидел за столом гостеприимного дома Сашка Филинов своей собственной персоной. Что-то дрогнуло в его буром от загара лице с пристальными зеленоватыми глазами. Напряженно уставившись на Волкова, он покачал отрицательно головой, как бы говоря самому себе: ну нет, такого не может быгь!.. А потом захохотал, вскочил, отшвырнув табурет, и ринулся к Волкову.

Глава 2 В океане

Белый дьявол

— Па-адъем, искатели приключений! Все на палубу. Рыбалить! Волков открыл глаза и некоторое время не мог сообразить, где находится. Он лежал на койке, покрытый тяжелой и остро пахнущей овчинной шубой. Ах да, это же «Кайра». Ну да, он находится на сейнере, а сейнер держит курс на лежбище, везет продукты и снаряжение для зверобоев, да и самих зверобоев тоже. Однако отчего такая тишина? Не слышно работы двигателя, плеска воды… На якоре, что ли, стоим? Волков закрыл глаза, очень хотелось спать, и вспомнил, как еще в темноте с бухты разнесся вой тифона «Кайры», извещающий, что на сейнерах все готово к отходу на Большое лежбище, и они поднялись из-за стола. О чем же они спорили с Филиновым? А, бог с ним… Анна Петровна дала Волкову толстый и тяжелый, как кольчуга, свитер, принесла высокие резиновые сапоги и несколько пачек патронов для винчестера. Снова завопило с бухты, и они втроем — он, Филинов и Мать — отправились на берег. Но потом Волков их оставил и отправился к Альке, надо было попрощаться с ней, хотелось сказать девочке какие-то очень добрые слова, но ее не оказалось дома. Наверно, страшно одной, вот и ушла ночевать к кому-то. Он все же походил между домов, выкрикивая «Алька, Алька», но никто не отозвался, и тогда, зайдя к ней в дом вновь, и выбрав кое-что из своих вещей, и запихнув все это в рюкзак, полученный тоже у Матери, Волков зашвырнул чемодан под кровать и помчался к бухте. А там уже «пушил» бакланцев Филинов: опять у них двигатель не заводился, к тому же механик лыка не вязал, да и капитан «Баклана» был хорош. Трудненько у них с кадрами, подумал Волков, да и «Баклан»-то… смотреть тошно на посудину: ржавый, помятый, запущенный до предела. А ведь эти сейнеришки неплохие посудинки. Когда-то и он на таком пахал соленую водичку. Руки бы приложить: поскрести, посуручить, покрасить…

Отдернув занавеску, Волков посмотрел вниз, он спал «на втором этаже». Кто-то протяжно зевал; послышался смех. Присев возле по-детски крепко спящего Толика, Аркаха Короед совал мальчишке в ноздрю сухую травину. Протиснув ладони между коленок, Толик морщился, вздыхал, но не просыпался. Очки его висели на гвоздике, возле лица, а над койкой был сооружен прогнувшийся от тяжести, весь заваленный книгами стеллаж. Просто удивительно, как только мог Толик протискиваться под него. Перестав жевать, Короед всунул травину поглубже, Толик чихнул, вскочил и ударился головой о стеллаж. Аркаха захохотал и потопал к трапу. За ним на палубу пошли и другие мужчины: пятеро зверобоев, которых снял с «Баклана» и взял с собой на «Кайру» Филинов.

— Послушай, Волков. Тебе надо познакомиться с Пургиной, — сказала Мать, когда Волков спрыгнул на палубу кубрика. Она стояла перед мутным, в черных оспинах зеркалом и расчесывала густые волосы. «Какая же она Мать? — подумал Волков, посмотрев на нее. — Ей еще, пожалуй, и сорока-то нет…» Зажав в зубах шпильки, Анна Петровна поглядывала на Волкова через зеркало. Женщина скрутила волосы жгутом и пронизала их шпильками. — Она тут у нас начальница охотничья на всем острове. Так, может, тебя высадить в Каланьей? Там она сейчас. Оттуда до Урильей рукой подать. Километров восемнадцать.

— Это что ж, пять пудов продуктов и барахла на себе тащить? — спросил Волков. Сев на чью-то койку, он достал из рюкзака пачку табаку, набил им коробку. — Не выйдет, Мать. Аня, как ты? — послышался тут голос Филинова, Теперь в нем не звенел металл. Голос, пожалуй, был более извиняющимся. — Ты меня прости, что вчера расшумелся: эти бичи с «Баклана»…

— Я еще с тобой потом поговорю, — предупредила его Анна Петровна. — Ворвался, расшумелся. Тобой скоро детишек пугать будут. Иди-иди! Не подлизывайся.