Сестра! Сестра?

– Марта была для Элис прекрасной подругой, причем с той самой минуты, как Элис в первый раз вошла сюда. Она выглядела… печальной и одинокой. Марта это сразу поняла. Знаете почему?

– Нет, – мотаю я головой. – Почему?

– Марта сама когда-то была такой же, одинокой и грустной. Она делилась этим не с каждым, а мне вот рассказывала о том, как жила дома. Мамаша не проявляла к Марте особой ласки, отца и вовсе не существовало. Марту никто не любил. Она была обузой для семьи.

– И то же самое Марта увидела в Элис?

– Ага. Распознала мгновенно. Марта этой Кендрик по-настоящему сочувствовала. Первая в тот день подошла к ней и заговорила. И потом каждый раз она находила время для Элис, когда та заглядывала в закусочную. Они быстро стали закадычными подружками.

– И что же между ними произошло? – спрашиваю я.

– Мачеха. Она невзлюбила Марту с самого начала. Посчитала, что та плохо влияет на Элис. Не одобряла того, что Элис стала жить полной жизнью, начала гулять, встречаться с ровесниками и все такое. – Анджелина украдкой оглядывает закусочную. – Мне нельзя долго засиживаться, влетит от начальства.

– Хорошо. Тогда давайте в двух словах: как же вышло, что Марта с Элис поссорились, но в конце концов уехали вместе в путешествие?

– Элис была девушкой тихой, жила под каблуком у своего отца и мачехи. Марта призывала Элис постоять за себя, дать отпор. После смерти отца Элис пригласила Марту жить к себе. Ту выгнали из дома, а Элис была одинока и очень дорожила этой дружбой, так что решение казалось идеальным. Рома, конечно, не обрадовалась. Короче говоря, Рома с Мартой поскандалили, что сильно осложнило отношения подруг.

– Они поссорились?

– Угу. Марта решила съехать, сказала, что не может жить с Ромой под одной крышей. – Анджелина явно смакует подробности истории.

– А дальше?

Несмотря на грозящий Анджелине нагоняй от начальства, она не очень-то торопится работать.

– Дальше они спорили. Элис умоляла Марту остаться и закатывала сцены мачехе. Ну, дом-то принадлежал Элис, так что в конце концов у злой мачехи не было выбора. Она переехала в Джексонвилл и оборвала с Элис отношения.

– И девушки отправились путешествовать?

– Ага. Марта оставила на столе управляющего заявление об увольнении. Мне прислала сообщение – мол, уезжаю с Элис в Европу. И все. Больше я о них не слышала. Марта даже на мои сообщения не отвечает.

– Странно как-то, правда?

Анджелина пожимает плечами.

– Немножко странно, но Марта, она вообще-то такая. Легкая на подъем, понимаете? Ее тут ничего особо не держало. – Моя собеседница встает. – Ну, мне пора. Если найдете Марту, передайте от меня привет.

– Обязательно. Спасибо вам.

Я допиваю сок, завожу машину и еду назад к жилищу Кендриков. Останавливаюсь чуть дальше, чем в прошлый раз, в надежде не попасться на глаза соседке. Запираю машину и медленно иду к бунгало. Не знаю, почему меня вновь сюда потянуло, но знаю, что ответы ждут внутри. Нужно как-то проникнуть в дом.

Мусорные баки по-прежнему стоят у бордюра, я направляюсь мимо них сразу к задней калитке. Оглядываю окна. Все плотно зарыты, ни одно не оставлено на проветривание. Будь этот дом моим и живи я в нем с подругой, я бы, наверное, прятала где-нибудь снаружи запасной ключ. На всякий случай – вдруг дверь, например, захлопнется. Рассуждала ли Элис подобным образом? Стоит проверить.

Я шарю рукой по косяку над задней дверью. Ничего. Слишком очевидно. Поднимаю половик, затем цветочный горшок у двери. По засохшему стеблю и увядшим листьям невозможно определить, что это за цветок, – жизнь его давно покинула. Я осматриваю заднее крыльцо в поисках потенциальных тайников.

Здесь, на окраине острова, очень тихо. Где-то за домом тарахтит случайная машина, и вновь все замирает. Уголком глаза я улавливаю какое-то движение. Юркая зеленая ящерка, дюймов пять от головы до хвоста, бежит по деревянному крыльцу. Застывает у цветочного горшка, горлом надувает розовый пузырь. Я вспоминаю, как мама купила Ханне какую-то допотопную жевательную резинку. Ханна с восторгом выдувала огромные пузыри – пока один не лопнул и не прилип к ее волосам. Ящерка справляется с этим непростым делом куда виртуозней: выдувает несколько пузырей подряд, таращит на меня большие выпуклые глаза и гадает, что я тут делаю. Честно говоря, я и сама начинаю задавать себе такой же вопрос. Зачем я пустилась в это сумасбродное приключение? Решила побольше узнать об Элис и о ее жизни? Может, надо было просто не спешить, а спокойно привыкать к ней, узнавать ее и постепенно принимать? В ответ на это в голове, как обычно, всплывает возражение: ничего бы не вышло. Между мной и Элис стоит стена, что-то мешает нам сблизиться. И я почему-то уверена, что ответ находится здесь, в Америке. Точнее – в этом доме.