Сестра сна

Уходя, она, разумеется, поклялась всем самым святым, что ни полсловечка не проронит об увиденном в доме Зеффа, и, вероятно, поэтому уже в воскресенье каждый встречный косил любопытным взглядом в сторону супругов Альдеров. А иные из женщин даже возгордились в душе тем, что хоть и рожали своим мужьям монголоподобных детей, но все же не дьяволят с желтыми, как коровья моча, глазами.

Одна же, а именно Нульфиха, которая была на пятом месяце беременности, возложила себе на живот молитвенник и дала обет. Если плод ее будет телесно и душевно здоров, просила она Деву Марию, то она, Виргина Альдер, обещает каждый месяц возлагать на алтарь Богородицы букетик цветов, покуда живет на этом свете.

Позднее Зеффиха горько каялась мужу, что тогда, принеся ребенка со снежного склона, проявила чрезмерное внимание к непристойным особенностям ребенка. А ведь все могло сложиться иначе. Никто ничего не узнал бы, к тому же волосы и зубы скоро выросли вновь. Но что без толку сожалеть? Элиас стал загадкой, о которой шушукался весь Эшберг.

В первые ночи после злосчастного происшествия супруги спали не у себя в комнате, а на сеновале. Фрица они укладывали между собой. Зеффиха не смыкала глаз до самого утра, и мысли все неотвязнее крутились вокруг якобы одержимого ребенка. Когда же она намекнула своему Зеффу, что на голову ребенка могла бы случайно упасть обрешетина с гнилой кровли, или же, допустим, несчастный утонет в Эммере, а то и корова бодливая его рогом распорет до смерти, Зефф с такой силой двинул жену кулаком в богомерзкую рожу, что вывихнул ей челюсть. С тех пор все разговоры о мальчике были в доме прекращены, а если Зеффиха и чувствовала некое поползновение к тому, то успевала вовремя одуматься. Однако она не теряла надежды на благоприятные перемены, о чем будет рассказано в следующей главе.

Взаперти

После того как Господь столь чудесным и не менее жестоким способом обострил слух Элиаса, на душе у мальчика воцарилась тишина. Только вот сплетни вокруг него не утихли. Поскольку Альдеры в страхе прятали его от глаз людских, то не скупились на оплеухи, пощечины и палочные удары, загоняя его в комнату, которую ему уже не дозволялось покидать без спроса.

В такой тихий еще недавно дом Альдеров ворвалась жизнь. Все мыслимые родственники — а это почти весь Эшберг, — как сговорившись, решили, что настало время проведать своих милых ближних. Под всякими хитроумными предлогами они проникали в дом, выказывали повышенный интерес к здоровью скотины, чрезмерно расхваливали вычищенный хлев — «ни одна корова не лежит на своей лепешке», смачно втягивали ноздрями аромат сухого сена, вовсю налегали на выставленное хозяевами фруктовое вино, восхищались порядком на кухне у Зеффихи и уж потом справлялись о самочувствии милого бедняжки. Они надеялись, что им покажут ублюдка, но Зефф с женой лишь монотонно отвечали:

— Малец хворает, сыпняк у него.

Тем, кто побывал у Зеффа в числе последних, бросилось в глаза то обстоятельство, что терпкое вино уже не выставлялось на стол, а мальчонку уж слишком долго лихорадит. Когда же порог дома переступил Нульф Альдер, смертный враг семейства, у бедного Зеффа лопнуло терпение. Он сгреб брата в охапку и зашвырнул в сугроб. Никому не удалось повидать мальчика.

Это побудило стайку эшбергских ребятишек, заинтригованных загадочными намеками взрослых, забраться после закона Божия в этот проклятый двор. Окно в комнату мальчика вычислили заранее. Все собрались под ним и всласть посмеялись над Элиасом и его глазами — желтыми, как коровья моча. Он не мог не показаться в окне и пс продемонстрировать им малую толику своей голосовой мощи. Их визгливые клики он заслышал еще тогда, когда они, приплясывая, шли мимо дома курата. Элиас зарылся головой в тюфяк и стал выжидать, когда звуковой мусор проплывет мимо. Как ни зажимал он уши руками, ничто не помогало. Поношения не утихали, и когда послышалось: «Дьявол желтоглазый!» — Элиас не выдержал. Он подскочил к окошку, распахнул его и обрушил на головы хулителей такой рык, что всех их, до смерти перепуганных, как ветром сдуло. А потом не один день мальчишки поскуливали, жалуясь на то, что им и верно явилась желтая нечисть.