Сестра ветра

— А я уже переживал, что моя муза исчезла бесследно! Но вот она, слава богу, живая и невредимая. Нашлась в Лейпциге и сидит сейчас перед нами! — с ликующими нотками в голосе закончил маэстро свой рассказ. — Предлагаю тост за здоровье Анны!

— За Анну!

Гости разом вскинули свои бокалы и выпили до дна за ее здоровье.

После ужина Эдвард жестом пригласил Анну подойти к роялю и разложил перед ней ноты.

— А сейчас, Анна, в знак благодарности за то, что я вызволил вас из плена, не смогли бы вы спеть кое-что для меня? Например, вот эту песенку. «Первый цветок примулы». Ее, кстати, еще никто не исполнял. Потому что она писалась специально для вас. Ступайте же сюда. — Григ похлопал по вертящемуся стулу у рояля, приглашая Анну присесть на него. — Садитесь рядом со мной. Порепетируем пару минут.

— Мой господин… Эдвард, — пробормотала она в полном смятении. — Я так давно не пела.

— Вот и хорошо! Значит, голосок ваш отдохнул, и вы сейчас запоете, словно птичка. Послушайте, как это звучит.

Анна стала слушать то, что принялся наигрывать ей Григ. Ах, если бы они были только вдвоем… Одно дело — совершать ошибки наедине с наставником, и совсем другое — на публике, да еще в присутствии таких высокоуважаемых господ. Но вот композитор объявил, что они готовы. Собравшиеся с нетерпением воззрились на них.

— Пожалуйста, Анна, поднимитесь со стула. Так вам будет легче контролировать свое дыхание. Слова сумеете прочитать через мое плечо?

— Да, Эдвард.

— Тогда вперед!

Зазвучали первые аккорды, и Анна почувствовала, как напряглась буквально каждая клеточка ее тела. Голосовые связки очень долго томились в бездействии, а потому она и понятия не имела, какие звуки польются из ее горла, когда она откроет рот. И действительно, первые несколько нот были немного сумбурными, голос еще не вполне подчинялся ей. Но, по мере того, как прекрасная музыка вливалась ей в душу, голос креп и воспарял ввысь, обретая былую мощь и красоту.

Во всяком случае, к концу номера Анна поняла, что не ударила в грязь лицом. И бурные аплодисменты были тому красноречивым подтверждением. Гости наперебой стали кричать «Бис!», требуя повтора.

— Превосходно, моя дорогая Анна! Просто превосходно! Как я и предполагал… Так ты включишь эту песню, Макс, в свой каталог?

— Само собой. Но мы еще дополнительно устроим концерт в зале Гевендхауза, на котором прозвучат и другие народные песни, написанные тобой. И именно в ангельском исполнении Анны. Мне совершенно очевидно, что все эти песни действительно написаны только для ее неповторимого голоса.

Макс Абрахам отвесил Анне почтительный поклон.

— Все устроим, как ты скажешь! — пообещал Григ и с улыбкой взглянул на Анну, которая уже с трудом сдерживала зевоту.

— Моя дорогая девочка! Да вы совсем без сил. Думаю, гости поймут вас правильно и простят, если вы отправитесь отдыхать прямо сейчас! — воскликнул Макс к вящему облегчению Анны. — Как нам поведал Эдвард, вам действительно пришлось пережить необыкновенно тяжелые времена.

Григ тоже поднялся из-за рояля и поцеловал руку Анне.

— Доброй ночи, Анна.

Анна мигом преодолела три лестничных пролета и вошла к себе в комнату. Горничная как раз подкладывала очередную порцию дров в печку. На широкой двуспальной кровати уже лежала приготовленная для Анны ночная сорочка.

— Могу ли я поинтересоваться у вас, кому принадлежат эти чудесные вещи? Они все мне точно по размеру.

— Это вещи Нины, жены Эдварда Грига. Маэстро сказал мне, что у вас нет при себе никаких вещей, и попросил, чтобы я подыскала что-нибудь подходящее из гардероба фрау Григ, — ответила служанка и начала расстегивать пуговицы на платье, чтобы помочь Анне снять его.

— Спасибо, — немного смутилась та, уже отвыкшая от того, чтобы ее раздевала служанка. — А сейчас можете ступать к себе.

— Доброй ночи, фрау Халворсен.

Служанка вышла из комнаты. Анна разделась и натянула на себя ночную сорочку из мягкого поплина, затем улеглась на кровать и с наслаждением вытянулась между свежими льняными простынями.

Впервые за многие и многие месяцы она молилась, прося у Бога прощения за то, что отвернулась от Него, за то, что потеряла веру. Потом закрыла глаза. Она слишком устала, чтобы думать о чем-то еще. И почти сразу же погрузилась в глубокий сон.

* * *

История чудодейственного спасения Анны из когтей зловредной старухи по имени фрау Шнайдер наделала много шума в Лейпциге. В последующие недели только и разговоров, причем изрядно приукрашенных, было о ней и о ее приключениях. А между тем знаменитый ментор Анны продолжал знакомить ее с музыкальной общественностью города и с самыми влиятельными и знатными горожанами, благо все двери были распахнуты перед ними. Они побывали на нескольких приемах и парадных ужинах в самых красивых особняках Лейпцига. Естественно, Анну всякий раз просили что-нибудь спеть. В качестве платы за ужин, как шутливо заметил однажды Эдвард Григ. Она также приняла участие в нескольких музыкальных вечерах вместе с другими певцами и композиторами.