Сестра звезды

Скоро я узнала, что все мы — маленькие сестры Келлион — должны овладеть множеством искусств и наук, чтобы со временем достичь совершенства, отпущенного на долю каждой из нас. В тот год, когда мы станем девушками, Келлион сама спустится с небес, чтобы дать нам имена, которые будем знать только мы и она. Это будет очень красивый обряд, в нем примут участие восемь девушек. Мы будем тянуть жребий из огромного сосуда, и та счастливица, которая вытянет волшебный камень Келлион, отправится на встречу со своей звездной сестрой. Конечно, объясняли нам старшие сестры, жребий падет только на самую усердную и талантливую, и потому мы старательно выполняли свои уроки, мечтая о чудесном путешествии к звездам.

Когда нам исполнилось десять лет, к занятиям музыкой и танцами прибавились уроки истории, философии, литературы и математики. Летом мы расстилали циновки на лужайке, читали вслух и обсуждали книги древних мудрецов, а зимой нам зажигали огромный камин в библиотеке и отдавали в наше распоряжение бесконечные полки со свитками и манускриптами. Я обожала эти зимние вечера, когда так ясен был свет нашей божественной сестры, а магические знаки на разных языках дарили мне радость познания.

Наблюдая за жизнью старших сестер, мы видели, что наше учение — лишь начало служения Келлион. После посвящения у каждой из нас будут свои обязанности в храме. Мы будем готовить пищу и шить одежду, вести летопись и учить младших сестер. Те из нас, в ком обнаружатся особые дарования, будут проводить время за созданием картин и скульптур, вышивок золотом и жемчугом, чтобы посвятить свои творения Келлион. А те, кто удостоится особого доверия всех сестер, станут управлять жизнью в храме.

Однако особое восхищение вызывали в нас сестры-искательницы. Именно они совершали самую важную миссию: отправлялись в далекий, опасный и, конечно, полный приключений путь за новыми сестрами Келлион. Именно они вдруг спускались прямо с небес во двор храма, держа на руках маленьких девочек с такими же голубыми глазами, как у всех нас. Искательниц готовили особенно тщательно — они в совершенстве владели оружием и знали секреты волшебства.

Мы с подругами мечтали стать искательницами и вместе бродить по дорогам мира. Мы ждали, когда же наконец появится знак на наших одеждах и мы примем великое посвящение, а потом наступит экзамен, который определит, на каком поприще нам предстоит служить Келлион. Однако каждая из нас втайне, со страхом и надеждой думала о том, что будет, если жребий выпадет именно ей…

Глава 2 Страшная тайна

К тринадцати годам из ребенка я превратилась в девушку — мое тело, развитое постоянными физическими упражнениями и танцами, ничем не отличалось от тела взрослой женщины; разум успешно перерабатывал сведения, почерпнутые из книг. Что же касается моей души, то ей еще только предстояло пробудиться. Непреходящая восторженность, готовность созерцать и творить красоту, — чувство, в котором находились все обитательницы храма, было, как я теперь понимаю, всего лишь следствием воспитания. А воспитывали нас не только старшие сестры, но и сам храм.

Готовящиеся к посвящению продолжали свое обучение по особому распорядку. В величественных залах храма мы ежедневно изучали произведения искусства, созданные руками сестер Келлион. Некоторым из этих вещей были многие сотни лет, их творили наши далекие предшественницы. Эта древность поражала меня: я понимала, что если мне суждено будет создать что-нибудь столь же прекрасное, то мое творение переживет меня и будет восхищать новые поколения юных сестер, которые спустя еще сотни и сотни лет будут так же, как мы сейчас, благоговейно ступать по мраморным полам храма.

Однако живописные полотна, статуи из мрамора или алебастра приносили мне чувство какой-то неудовлетворенности. Яркие, чистые краски, изысканные линии — все это было совершенно, однако лишено чего-то важного. Впервые я задумалась об этом, разглядывая портрет одной из сестер. Он был написан совсем недавно, и я хорошо знала ту, с кого его рисовали. Сходство было полным; казалось, что длинные ресницы сейчас моргнут, а золотистые волосы всколыхнутся от ветра. И тем не менее портрет казался безжизненным. Я попыталась поговорить об этом со своими подругами, но они не поняли, что я имею в виду. Я спросила одну из сестер-наставниц, но та лишь назначила мне лишний урок, чтобы я научилась ценить прекрасное.