Сестренка в собственность, или Виновато фото

Попытавшись расчесать спутанные пряди, я плюнула на эстетику и открыла навесной шкафчик. Большие остро заточенные ножницы удобно легли в ладонь. Но тут мне пришла в голову одна идея. Это гораздо интереснее, чем обкорнаться собственными усилиями.

Хитро улыбнувшись своему взлохмаченному отражению, я положила ножницы на место, быстренько написала эсэмэску Таське, чтоб не ждала меня, потому что в школу я сегодня не приду.

– Такие волосы надо беречь! – громко повторила я мамины слова и ехидно ухмыльнулась.

Все еще посмеиваясь, набрала телефон тети Лены – нашего мастера-парикмахера.

К счастью, у нее нашлось для меня время, и уже через час я сидела в кожаном вертящемся кресле напротив огромного ярко подсвеченного зеркала. В кабинете пахло розовыми нотками кондиционера и стоял теплый дух от недавно работавшего фена.

Я протянула тете Лене предусмотрительно обрезанную листовку с изображением короткостриженой девчонки.

– Ты хорошо подумала?

Я кивнула. Тогда тетя Лена надела передник «Schwarzkopf» и взялась за ножницы.

Похоже, она сомневалась в разумности принятого мною решения. Я – нисколько. Мне даже не обидно было видеть, как на пол падают пепельные локоны, выкрашенные в ядовитые цвета.

Когда все было закончено, я еще раз вгляделась в смазанную черно-белую картинку. Сомнений больше не было: теперь я окончательно похожа на пропавшую год назад девушку, как родная сестра. Зачем мне это нужно? Я не знала. Но то, что судьба подкинула мне ее фотку, не могло быть простым совпадением. К тому же, обрезав свои волосы, я безусловно испорчу настроение маме. Она ведь мне портит!

На вечерние занятия в профессорской группе я уже явилась в образе изящной молодой леди со стрижкой «пикси». И, судя по косым взглядам будущих студенток и покрасневшим щекам абитуриентов мужского пола, она мне шла.

Занятия были назначены в большой гулкой аудитории. Оглядевшись, я выбрала место подальше от кафедры. Установленные полукругом сиденья создавали впечатление цирковой арены, но вместо конферансье появился бодрый старичок-профессор в белом медицинском халате и, нет чтоб занять кафедру, водрузил стул прямо напротив меня. Пришлось сделать вид, что я его слушаю.

Но, вопреки ожиданиям, его лекция мне понравилась – он оказался не таким занудой, как я сперва подумала. И когда он вдруг обратился ко мне, я даже обрадовалась – снова стоять на виду у всех, пусть не на сцене, но на глазах у многих, – ни с чем не сравнимое удовольствие!

– Девушка! Да-да, вы! – Он поманил меня узкой ладошкой, и я спустилась вниз. – Берите мел, рисуйте!

Я растерянно оглядела нижний край доски, на которой должна была что-то рисовать. Мела там не было.

– Хо-хо-хо! – совсем как Санта-Клаус, рассмеялся профессор, бодро подпрыгнул со стула, схватил кусок мела с кафедры и протянул мне. – Пишите! – снова скомандовал он и начал диктовать.

Я старательно выводила буквы и наслаждалась вниманием аудитории за спиной.

– Данный рисунок доказывает, – комментировал профессор, – и вы, надеюсь, это видите, невозможность рождения кареглазого ребенка у светлоглазой пары. Вот у вас, девушка, – он энергично обежал меня и заглянул в лицо, – у кого из родителей такие прекрасные глаза?

– У папы, – вздохнула я.

У моей мамы глаза голубые, а у меня – переспелая вишня, как и у отца, фотку которого я храню в секретном месте в ящике своего стола. Это даже не целая фотография, а только половина. Кто-то отрезал стоящего рядом человека. На моей части виден молодой мужчина в черной кожаной куртке, а на плече у него лежит чья-то рука, в которой зажат небольшой золотистый предмет. То ли зажигалка, то ли портсигар. А чья эта рука – неизвестно. Понятно только, что мужская. И на заднем плане – гранитная набережная Невы. Расспрашивать об этой фотографии маму я не решалась. Потому что она терпеть не может вспоминать о моем отце, это я с годами опытным путем выяснила.

Однажды, когда еще с нами жила бабушка, я искала в маминой комнате сборник стихов Есенина – нам по литературе было задано выучить любое его стихотворение, только не из учебника. Я перебирала книги на полке, как вдруг прямо мне в руки упала эта фотография.

Бабушка на кухне мыла посуду. Вытерев руки о фартук, она взяла протянутую мной фотку и надела очки.

– Спрячь подальше и, главное, маме не показывай, – сказала она, возвращая фотографию.

– А кто это?

– Твой отец, – бабушка тяжело вздохнула и опустилась на табуретку, попутно погладив меня по голове. – Он был нехороший человек.

Меня охватило возбуждение: наконец-то мне рассказывают об отце. Раньше, стоило только его упомянуть, взрослые замолкали или переводили тему разговора.

– Почему?

– Он обманул твою маму, меня и, получается, тебя.

– Как это? Я ведь его даже не видела! – удивилась я. – Сейчас вот в первый раз!

– Вот этим и обманул. Уехал от тебя, а куда – не сказал! Ну да нам и без него хорошо. Правда, Лера? – Бабушка снова потрепала меня по волосам и еще раз попросила не напоминать маме об этом неприятном человеке.