Сестренки

Девушка шла по тропинке довольно-таки далеко от них, она и вправду не заметила устроивших пикник преподавательниц. Светло-гнедая кобыла внимательно глянула на Монику и застригла ушами. Сербка протянула в ее сторону толстую морковку, вот только угощение не было принято. Животное отступило на шаг и заржало. Предубеждения необходимо переламывать не спеша и осторожно. Моника положила морковку на траву и отошла сама. Кобыла глядела на лакомство, но потом отступила на всю длину цепи.

— Что за черт, — наморщила брови Катаржина, наблюдая за сценкой издали. — Ты погляди, как испугалась лошадь.

— Угу, — буркнула кузина.

Моника попытала счастья с другим конем. Тот, осторожничая, куснул морковку, после чего удалился трусцой. Оставшиеся две морковки девушка положила на траве. Лошади подбежали к ним только тогда, когда Моника ушла.

— Странно, а ведь эти кобылы не из пугливых, — покачала головой Стася.

Сербка повернулась и разочарованно поплелась в сторону автобуса. Учительница помахала головой, чтобы привлечь ее внимание. Удалось.

— Привет. Присядь с нами, — пригласила ученицу Станислава. Сейчас будет чаек. Есть и к чаю. Тебе нужно немного набрать вес, — поглядела она на худенькое тело.

Моника колеблется. Она не знает, а прилично ли это, потому стесняется… Скромненько присаживается на краешке пенька. Сегодня она надела юбку. Ее ноги, еще девичьи, довольно-таки крупные в коленках и щиколотках; пройдет еще несколько лет, пока они не станут женственно стройными. Пока что это еще жеребенок, щенок, дитя…

— Приятные коняшки, — лениво замечает Станислава. — Мы как раз думаем с кузиной, что следовало подойти в конюшню, заплатить сколько надо, взять седла и немножко поездить.

Княжна скромно улыбается.

— Я уже очень давно не ездила верхом. Впрочем, у них здесь, наверное, и нет дамских седел.

Все трое сейчас в платьях [54]… а Станислава никак не реагирует. Поездка в дамском седле для нее является чем-то совершенно естественным. Ученица отмечает это в памяти. Ее преподавательница никак не соответствует эпохе. Маскируется она неплохо, но ее выдает масса мелочей. Взять хотя бы то, что вместо популярных сейчас ложечек с пирожным она использует вилку с двумя длинными зубцами. Или вот то, что протягивает руку и бессознательно вытаскивает какой-то мусор, запутавшийся в косе родственницы. Потом с улыбкой расчесывает ей волосы. Сестринские чувства она проявляет через искание. С тех пор, как в средине ХІХ века было установлено, что вши переносят тиф, после чего им объявили безжалостную войну, искание перестало быть лаской, оно вообще вышло из употребления [55].

А вот Катаржина современна до боли. В ее движениях видна нервность и спонтанность и даже определенная резкость. Она училась в школе с совместным обучением, вот и приняла от коллег по классу образчики типично мужского поведения… Моника улыбается обеим женщинам.

Лошади глядят издалека — беспокойно и выжидающе. Следят, хотя и опасаются. Что же, конь — это лучший приятель человека… После снятия покрышки самовар разгорается снова. Станислава берет упавший в траву кусок сырника [56]и несет лошадям. Гнедая кобыла видит ее впервые в жизни, но без колебания съедает лакомство [57]. Женщина возвращается к подругам. Лошади, поглядывая в их сторону, все так же стригут ушами.

Снова запел пар. Учительница отыскала в корзинке третью чашку, налила чаю из самовара и подала Монике. Еще один элемент, не соответствующий современности. Русская мода пить чай из стаканов серьезно вытеснила чашки из употребления [58]… Моника поблагодарила, кивнув. Поставила чашку возле себя, на ровном участке земли.

— Вот сахар, — Катаржина протягивает сахарницу.

Княжна берет ложечку, касается ее кончика пальцем и, словно ошпаренная, отводит руку.

— Спасибо, я без сахара, — неуверенно сообщает она, инстинктивно вытирая пальцы об юбку. На голубой ткани остается тонкий алый подтек.

— Точно как и я, — сказала Стася. — А может желаешь к чаю варенья?

— Если можно…

Станислава наложила ей на блюдце. Какое-то время они пили молча. Ученица умело переламывала горьковатый вкус напитка вишневым вареньем…

— А сырничка?

— С удовольствием.

Катаржина задумчиво глядит на профиль девушки-подростка. Легкий дефект на щеке, несколько пятен, портящих красоту… Девушка угадала заинтересованность учительницы.

— Это после оспы, — поясняет она, касаясь кожи кончиками пальцев. — С возрастом должно исчезнуть.

После того она глядит на лошадей и не видит лица Катаржины, застывшего в гримасе неожиданного понимания.

* * *

Квартирку Станислава покупала с мыслью о самой себе. Когда же кузина перебралась в Краков, как-то совершенно естественно они стали жить вместе. Небольшая спальня сделалась теснее. Хотя, с другой стороны, она сделалась и более уютной. Теперь здесь стоят две кровати. Между ними отступ в метр, как раз достаточно, чтобы болтать лежа.

На дворе полночь. Обе девушки должны уже спать, вот только как-то не выходит. Теория вызревала все послеобеденные и вечерние часы.

— Знаешь, чего мне кажется? — начинает Катаржина.

Ее кузина молчит. Знает.