Сестричка

-Нет , Вы мне скажите как женщина женщине-это хорошо или нет? – Крупная, чересчур нарядная дама, не обращая внимание на серую публику в недорогом магазине, выбирала с царственной важностью и неспешностью. Ее безукоризненные волосы , упругими волнами залакированные и начесанные профессиональной рукой вступали в контраст с одутловатым нездоровым лицом с обвисшими щеками. Было видно, что в дешевый магазин она зашла случайно или по прихоти, а совсем не с целью сэкономить: из сумочки выглядывала дорогая собачка, а возле отдела скучал на лавочке ее спутник, такого же начальственного вида. “Женщина” – как это сложно, невозможно быть живым воплощением этого слова. Как мало тех, кому это удается полностью и они живут в одобрении и уважении окружающих людей, не способные чем-то разрушить этот образ. ” Почему же мне всегда было некогда и не было сил стать такой? ” думала Люля. Только постоянные заботы о семье, где они с дядей трудились рядом, как две лошади в одной упряжи, почти не разговаривая, и даже иногда совсем не осознавая присутствия рядом друг друга. Люля всю обратную дорогу из магазина пыталась думалать о произошедшем. Непривычная нагрузка утомила и довела до головной боли. Тяжелое сумеречное небо навалилось на сотни тысяч ссутулившихся спин, отработавших свой рабочий день и пригнуло их еще сильнее, не став выше.

«Что же со мной не так? Почему я к ней так привязалась? И ведь бросит меня. Как только выздоровеет, так сразу и бросит.» Думала Люля и стыдилась своих мыслей.

Плохое предчувствие не обмануло: Кира ждала дома в особенно плохом настроении. Казалось мышцы ее лица закостенели от злости. Скандал начался с приготовленной Люлей накануне еды, и обычный почти ежевечерний пинг-понг, когда упреки встречались со слабыми возражениями, и порождали еще более сильные обвинения в этот раз не остановился сам. Обычно Кира ” прокричавшись” успокаивалась и становилась снисходительной и даже добродушной. Но в этот раз ее гнев не иссякал, Люля возражала невпопад, понимая, что выглядит глупо и еще больше раздражает и без того взбешенную Киру. Смысл фраз не доходил толком до взволнованной Люли, все происходило как во сне и через какое-то время она осознала, что стоит на лестничной площадке с сумкой со своими вещами в руках.

–За что ?– Тихо всхлипывала Люля, как всегда опасаясь привлечь к себе внимание. Робко постучалась, но тишина за дверью была неумолима. Люля поняла, что ей не откроют.

Проведя несколько дней в хостеле, Люля снова сняла недорогую квартиру на окраине и стала жить одна. Но жизнью это было назвать сложно. Как в полусне она ходила на работу и что-то отвечала обращавшимся к ней людям, внутри же шла лихорадочная мысленная работа – нужно было понять, как держаться дальше. Вернуться к тому, что было раньше, не получалось. Все прежнее казалось бессмысленным и безрадостным. Ночами не спалось и она постоянно ловила взглядом экран телефона.

Однажды на работе, проходя мимо окна в коридоре с изумлением увидела знакомый силуэт. Возле стены здания глядя в землю стояла и курила Кира. Она явно ждала давно. Одета была не по-погоде тепло, несмотря на довольно теплую осень-на ней был настоящий зимний пуховик и шапка. Люля замерла, опасаясь спугнуть видение с замирающим сердцем, потом как была, в белом халате пулей вылетела на улицу и сгребла Киру в объятия. Кира стояла с виноватой улыбкой, пока Люля осыпала ее лицо поцелуями и не пойми что бормотала, захлебываясь слезами. Первый вечер после примирения прошел упоительно: впервые Кира говорила с настоящей теплотой в голосе, без обычной снисходительности. Рассказывала о каких-то своих путешествиях, с неинтересными подробностями, о невероятной дешевизне и комфорте жизни за рубежом. Люля, ни разу не ездившая в отпуск, и не имея что сказать, слушала ее, как собака хозяйскую речь: главное, что можно быть рядом и смотреть на обожаемое существо. Дни покатились одинаковые. Но Люля с настоящей болью стала видеть, что Кира ослабла даже за время недолгой разлуки.

–Глупый пингвин робко прячет, тело жирное в утесах.– Прокомментировала Кира Люлины попытки застегнуть как-то с утра прошлогодние брюки. Молодая здоровая полнота пришла незаметно, молния не сходилась сантиметров на десять. Люле стало неловко до слез. Жизнь в благоустроенной городской квартире не отнимала столько сил, как раньше в сельской местности. Было особенно стеснительно перед стройной от природы Кирой, которая от болезни совсем исхудала. Казалось нехорошо и непорядочно быть пышущей здоровьем , рядом с ее угасанием. Люля пыталась сесть на диеты, но с непривычки ее одолела головная боль и стало тяжело работать. Руки потеряли былую ловкость и пациенты ойкали и ежились, когда она искала вену.