Сестры

Фильм не мог доставить Энни большого удовольствия, но она пошла в кино за компанию. Она могла следить за сюжетом, прислушиваясь к диалогу, хотя потом сказала, что фильм показался ей глупым. После кино они все вместе отправились в пиццерию, и Энни поддразнивала Криса по поводу его гарема.

— Окружающие начинают думать, что я какой-нибудь сутенер высшего разряда, — жаловался он. Но четыре сестры были словно приклеены друг к другу. Теперь, когда они жили все вместе, он почти никогда не оставался с глазу на глаз с Сабриной. Он не жаловался, но давал ей понять, что замечает это. К тому же, пока не приехала Тэмми, Сабрина, поглощенная заботами об Энни, редко проводила ночь с ним у него и квартире.

Был воскресный вечер, так что он отправился ночевать к себе, немного побыв наедине с Сабриной в ее комнате. Куда бы человек ни пошел в доме — в кухню, в рабочую комнату, в гостиную или столовую, там непременно находился кто-нибудь еще. Под одной крышей проживало много людей. Крис держался молодцом, но Тэмми сказала Сабрине, чтобы та не перегибала палку.

— Не забывай, Сабрина, что он мужчина. Ему, должно быть, до смерти надоело видеть наши физиономии и хочется побыть с тобой. Почему бы тебе не оставаться у него почаще?

— Когда я остаюсь у него, мне не хватает вас, — ответила старшая сестра. — Ведь это всего лишь на год.

Однако Тэмми сильно сомневалась, что это ясно Крису. Казалось, Крис временами выглядит раздраженным, хотя Сабрина этого не замечала.

— Ты, конечно, знаешь его лучше, чем я, но на твоем месте я бы остереглась перегибать палку. У него может иссякнуть терпение.

На следующее утро Тэмми, как и обещала, позвонила в агентство по найму прислуги. Она объяснила, что ей требуется, и в агентстве ей предложили две кандидатуры на выбор. Первой была женщина, десять лет проработавшая в гостинице и не возражавшая против обслуживания нескольких человек. Однако она могла приходить только два раза в неделю, а этого было недостаточно. По мнению Тэмми, им требовалась прислуга на каждый день. Учитывая, что в доме, кроме них четверых, частенько оставался Крис, работы хватало. Вторая кандидатка была, как сказали Тэмми, несколько «необычной» — японка, которая не говорит по-английски, но очень чистоплотна и работает как машина. Она работала в одной японской семье, которая уехала из Нью-Йорка. Ей дали великолепные рекомендации.

— Как же я смогу с ней общаться, если она не говорит по-английски?

— Она знает, что надо делать. В семье, где она работала, было пятеро детей. Все мальчики. Это гораздо труднее, чем убирать за четырьмя взрослыми женщинами и тремя собаками.

— Ну, это как сказать, — заметила Тэмми, теперь выполнявшая подобную работу. Но прислуга, не говорящая по-английски, — это все же лучше, чем совсем никакой.

— Ее зовут Хироко Сибата. Мы может прислать ее к вам во второй половине дня.

Миссис Сибата, одетая в кимоно, прибыла на собеседование точно в назначенное время. Как оказалось, она не полностью «не говорила по-английски», а произносила около десятка слов, употребляя их чаще всего не к месту. Она действительно выглядела очень опрятной и, войдя в помещение, вежливо оставила обувь возле двери. В агентстве не упомянули, скорее всего умышленно, лишь о том, что ей было около семидесяти пяти лет и она была беззубой. Миссис Сибата кланялась Тэмми всякий раз, когда обращалась к ней, что заставляло Тэмми кланяться в ответ. Но японка ничего не имела против собак, а это уже кое-что. Используя язык жестов и говоря громче, чем требовалось, Тэмми удалось, тыча пальцем в свои часы, довести до сознания женщины, что она должна выйти на работу завтра утром — попробовать. Тэмми понятия не имела, появится ли прислуга утром, но вздохнула с облегчением, когда та появилась.

Миссис Сибата вошла в дверь, сняла обувь, вежливо поклонилась каждому, включая Кэнди, одетую в стринги и прозрачную маечку, Энни, спешившую в школу, Сабрину, отправлявшуюся на работу, собак — всякий раз, когда она их видела, так что превратилась, в конце концов, в какого-то кружащегося дервиша. К большому удовольствию Тэмми, она работала до шести часов и, уйдя, оставила в доме полный порядок: на постелях сменила белье и застелила их с армейской точностью, вымыла холодильник, выстирала грязное белье, чистые полотенца аккуратно сложила в стопку. Она даже собак накормила. Правда, дала им морских водорослей, оставшихся от ее ленча, захваченного с собой, — каких-то маринованных деликатесов и сырой рыбы. От всего этого ужасно пахло, а у собак, отведавших водорослей, открылась ужасная рвота. Тэмми пришлось потратить больше времени, убирая за ними грязь, чем на уборку дома. На следующий день, когда миссис Сибата явилась на работу, Тэмми с помощью мимики и жестов, указывая пальцем на собачьи миски, на собак, на водоросли и корча рожи, достойные театра кабуки, попросила ее больше не делать этого. Миссис Сибата поклонилась еще, по крайней мере, шестнадцать раз во всех направлениях, доводя до сведения Тэмми, что все поняла.