Сестры

Джейн тряхнула головой, стараясь освободиться от одолевавших ее неприятных мыслей, и ее коротко стриженные волосы в стиле Сибил Шеферд взлетели густой волной. До сих пор она признавала за Джули право на независимость, и ее учтивость была вознаграждена сторицей. Полгода назад упорное молчание Джули на похоронах матери усугубляло кладбищенскую тишину. А потом – ни Джули, ни телефонного звонка, ни цветов. Разрывается между книжными презентациями в разных городах? Да нет, к Джули Беннет это не относится – такие, как она, не разрываются, а получают то, что им нужно, когда только захотят.

Несомненно, существовала какая-то семейная тайна, в центре которой была их мать. И лишь один человек мог прояснить эту тайну.

За окном мелькали раздробленные картинки города: улица с названием Центральный бульвар, дома-коробки со стеклянными фасадами и рекламные щиты – все это походило на опасную видеоигру в духе футуристов. Бесплатную. Называлось это «Сан-Диего». Для участия был нужен лишь автомобиль, страховой полис и слепая вера в Господа.

– Это становится опасным.

Бедный Питер Партон был позабыт. Джейн чувствовала, что ей нужно расслабиться, но мысли о сестре давили ее и сквозили в каждом слове.

– К этому быстро привыкаешь, – сообщил Питер. – Вся соль в том, чтобы ничего не делать в спешке и спокойно ждать худшего.

– Мне бы и вполовину меньше показалось безумием.

Но на самом деле она не боялась. Слишком устала, была взволнована и взмокла от жары; к тому же не знала, какой прием ее ожидает.

– Знаешь, я, пожалуй, попытаюсь заснуть. Доверяю себя водителю, – сказала она, прислонив голову к обшарпанной дверце бывавшего в переделках «Шевиимпла».

– Попробуй. Я разбужу тебя, как только мы въедем в Палм-Спрингс.

Через несколько мгновений она уже крепко спала.

Джули махала ей с балкона белого загородного дома, где они с матерью проводили лето. Она махала так приветственно, что Джейн хотелось немедленно мчаться по каменистой дорожке, обсаженной разросшимися, кроваво-красными цветами герани, и ворваться в прохладу старого дома, с его толстыми стенами, темной дубовой мебелью и лениво жужжащими мухами, чтобы, взбежав по ступенькам, броситься в объятия сестры, которую она совсем не знала. Но, подойдя поближе, Джейн увидела, что та размахивает клочком толстой оберточной бумаги, в которую они обычно заворачивали козий сыр. Ее большое, круглое лицо было нахмурено, по толстым щекам катились слезы, слезы гнева, ненависти и страдания. Джейн застыла на месте, а откуда-то издалека, от кактусовой лужайки, от сарая, где фермер хранил свои инструменты, донесся зовущий ее мамин голос.

– Не входи, Джейн. Туда не надо. Это не настоящая Джули – это всего лишь фотография, непотребная фотография. – Голос мамы был очень далек, но она все же закричала в ответ:

– Глупости, мамочка! – и все же побежала к дому, по серым ступенькам, в спальню с ее холодным каменным полом и высокими деревянными стенами.

Джули стояла у входа на балкон и обернулась, когда Джейн, запыхавшись, влетела в комнату. И вдруг, совершенно внезапно, она превратилась в облако, в клубы вонючего тумана, который тут же поглотил Джейн.

Стоя посреди ядовитого тумана, густого и влажного, с болезненными испарениями, Джейн начала задыхаться. Клубящаяся облаком Джули была повсюду – в легких, в горле, внутри самого ее существа. Если бы она могла закричать – издать хоть какой-нибудь звук – это бы означало, что она не погибла в жгучей паровой топке. Джейн открыла пошире рот, пытаясь изо всех сил глотнуть хоть немного воздуха, чтобы закричать.

– Помогите!

– Эй, с тобой ничего не случилось. Тебе просто приснился дурной сон.

– Что? М-м-м. Боже. – Обрывки головоломки сложились в цельную картинку. – Ох, дружище, это было жутковато. Я что, долго спала?

Она выпрямилась и собралась с мыслями. Правая рука ничего не чувствовала – она ее отлежала, пришлось слегка помассировать у локтя.

– Час или около того. Я как раз собирался тебя будить.

– Боже мой, ну и жара!

Безжалостная, злая жара и в самом деле проникала всюду, так что безопаснее было притрагиваться к предметам, залитым потом. Джейн чувствовала, как ручьи стекают у нее по шее и груди, липкие лужицы образовались на сиденье под ней, прозрачная от влаги блузка прилипла к телу.

Кондиционер не то чтобы не работал, но временами он отключался, и Пит уже принял отважное решение открыть окна в надежде, что ветерок хоть как-то освежит их и охладит машину.

Но это все равно что раскрыть ворота крепости полчищам апачей. Раскаленный воздух пустыни ворвался внутрь, как помешанный убийца, и теперь температура в салоне была не меньше ста десяти градусов по Фаренгейту, как и обещали по радио для района Коачелла-Вэлли.