Сестры

– «Первопричастница» пользовалась головокружительным успехом, и ее тираж в общей сложности составил более шестисот тысяч экземпляров, – спокойно ответил Ланг. – А пик успеха пришелся как раз на этот район. Поэтому вероятность обнаружить ее экземпляр в одном из местных домов очень велика.

– Но ведь имя Амбра Остерман о чем-то вам говорит, правда, господин Ланг?

Писатель напрягся.

– Мне не очень нравится ваш тон, комиссар.

– Инспектор… Вы не ответили на мой вопрос.

Ланг пожал плечами.

– Да, конечно, Амбра была одной из моих поклонниц. Какое-то время мы переписывались. Но это было несколько лет тому назад; переписка уже довольно давно прекратилась.

– А почему вы разорвали контакты?

Ланг высокомерно усмехнулся. Его кустистые брови, почти сросшиеся у переносицы, сложились в букву V.

– Это проблема некоторых фанатов. Они становятся очень назойливы, желают принимать участие в вашей жизни, требуют к себе постоянного внимания… Им хочется играть важную роль в вашей жизни, и они считают, что если прочли ваши книги, то получили это право.

– А вам не хватает уважения к читателям, господин Ланг. Что произойдет, если назавтра они все возьмут да и перестанут читать ваши книги?

Эта фраза, похоже, вовсе не понравилась писателю.

– Не обманывайте себя, инспектор. Я люблю своих читателей. Это они меня сделали.

«Да брось ты эту трепотню», – подумал Сервас, осматривая комнату и позволяя глазам глядеть, куда захотят: на предметы, на мебель, на фотографии… Вдруг он вздрогнул, и взгляд его заскользил в обратном направлении. На стене красовались штук десять черно-белых фото, все примерно одного размера: 50 x 40. Поначалу он не заметил, что у них есть что-то общее, и понял только потом, когда просмотрел еще раз. Это были фотографии змей… Змеиную тему затрагивали все снимки, но это не бросалось в глаза, поскольку снимки отличались друг от друга. Одни фото были сделаны очень крупным планом, когда видна каждая блестящая чешуйка, глаза, глядящие с пугающей пристальностью, или раздвоенный язык. А на других присутствие змеи угадывалось лишь по извилистому следу на песке, или змея – гремучка, гадюка или кобра – была снята общим планом. У Мартена каждая из фотографий вызывала ужас, потому что он вообще боялся змей, и Сервас поспешил переключиться на словесный поединок писателя и Ко.

– Давайте вернемся к Амбре и Алисе Остерман, – говорил шеф. – Как я уже вам сказал, господин Ланг, я прочел письма, которые вы им писали… Те, что мы нашли в родительском доме девушек, в комнате Амбры. Они были тщательно спрятаны в двойной обложке фотоальбома – по всей видимости, Амбра не хотела, чтобы они попались родителям на глаза.

В воздухе повисла угроза. Ланг, прищурившись, загасил в пепельнице сигарету.

– Послушайте, инспектор…

– Я не закончил. Как бы вам это сказать, господин Ланг… Если б я не знал, кому были адресованы эти письма, то решил бы, что адресат – взрослая женщина, а не ребенок.

– Амбра и Алиса вовсе не были детьми.

– Но и взрослыми тоже не были… Вы всегда пишете подобные письма вашим пятнадцатилетним поклонницам?

В глазах Ланга сверкнул гнев.

– На что вы, в конце концов, намекаете?

– Вы встречались с Амброй и Алисой лично?

– Конечно, и не раз.

– При каких обстоятельствах?

– Когда подписывал им книги.

– Это всё?

– Нет…

Ковальский поднял бровь, приглашая собеседника продолжить.

– Мы встречались и в других местах.

– С какой целью?

– Ну, просто так, поболтать, чего-нибудь выпить… обменяться мнениями, взглядами…

– Взглядами?

– Ну да.

– И где проходили встречи?

– В кафе, ресторанах, книжных магазинах… один раз даже в лесу…

– В лесу?

Сервасу показалось, что в голосе Ланга послышалось сомнение.

– Это была их идея… Думаю, им хотелось бросить себе вызов. В юности случается бросать себе вызов. Это игра. Им захотелось увидеться со мной в лесу… ночью…

Ковальский растерянно на него взглянул.

– И вы согласились?

На губах писателя снова появилась высокомерная улыбка.

– Я нашел эту мысль возбуждающей.

– Возбуждающей?

– Оригинальной, если вам так больше нравится. Странной, волнующей… Но не составьте себе ложного представления…

– Вы считаете волнующей встречу с двумя девочками-подростками в лесу, да еще ночью?

Ланг вздохнул.

– Я знал, что вы так скажете… Вы всё стараетесь очернить. А сами ничего не понимаете.

– Вот как? Ну так объясните мне.

– Это были очень умные девочки, гораздо взрослее большинства своих сверстниц. Пылкие, искренние, трогательные. Блестящие в анализе и некоторых рассуждениях. Они восхищались моими книгами, и у них это выходило за рамки простого восхищения. В таком возрасте влияние романа, фильма или песни гораздо могущественнее, чем в более старшем. Вспомните ваши первые волнующие встречи с кинематографом, ваши первые книги. Это похоже… на некий культ, на поклонение и моему миру, и моим романам. Они действительно поклонялись моим книгам…

– А следовательно, и их автору…

– Да.

– И это вам льстило.

– Нет, но я находил это весьма трогательным. И, если хотите знать, значительным и важным.

– А что было для вас значительно и важно?