Сестры

Я открываю глаза. Кендалл выглядит так, будто собирается меня убить. Ноа и брюнетка кажутся растерянными. Хави делает большой глоток пива, наклоняется к Кендалл и шепчет что-то ей на ухо. Та пожимает плечами, и он выходит из-за столика и приближается ко мне. Сердце начинает биться чаще. «Я знаю, как тебя зовут, – думаю я. – А ты и понятия не имеешь, кто я». Он выше, чем я представляла. Кажется взволнованным. Я протягиваю ему руку, и он нервно сглатывает, прежде чем ее взять. Ладонь у него влажная. Я веду Хави в глубь танцпола, кладу его руки себе на бедра и неожиданно для себя начинаю таять в его объятиях. Даже не подозревала, что такое возможно. Я провожу рукой по его затылку, мягко касаюсь его волос и удивляюсь этому ощущению. Я прежде никого так не трогала. Наши глаза встречаются. Он смотрит на меня так, будто не верит в то, что происходящее реально; будто ему чудится, что это сцена из фильма, в котором он и не чаял сыграть главную роль, – хотя вообще-то чаял: кто не хочет быть парнем прекрасной загадочной девушки?

Кто не мечтает о красивой истории любви?

Хотелось бы, чтобы это и вправду была история любви. История о влюбленных, чьи губы созданы для того, чтобы целовать друг друга. О щемящем чувстве, с которым они произносят любимые имена. О том, как они всю ночь любуются звездами, пока в них самих не взрываются сверхновые. В таких историях идеальны даже плохо прописанные персонажи. Каждая сцена из выдуманной жизни почему-то кажется куда более реальной, чем любая из настоящей. Благодаря историям любви люди уверяются в том, что они и сами будут жить долго и счастливо, а кто бы этого не хотел?

Мне хотелось бы, чтобы это и вправду была история любви, потому что я знаю, что произойдет на самом деле. Ни к чему хорошему это не приведет. Но чтобы успокоиться, я говорю себе: «Худшее уже позади».

Песня заканчивается.

– Привет, – говорит Хави. У него мягкий, приятный голос.

По телу пробегает дрожь.

Я знаю, как тебя зовут.

– П-привет.

– Угостить тебя чем-нибудь?

– Д-давай, – отвечаю я, а потом добавляю: – Я з-заикаюсь.

Он тепло улыбается:

– Круто. Я Хави.

– Значит, ты недавно здесь, – говорит Кендалл после того, как мы все представились.

Голос у нее неожиданно взрослый, будто она годами пила виски и курила сигареты без фильтра. Бывает такое у некоторых девочек. Она разговаривает со мной с определенной долей скепсиса, но я привыкла к тому, что люди не воспринимают меня всерьез – из-за заикания. Мне это не нравится, но я в силах дать отпор. Кендалл явно к такому не привыкла, так что это теперь мое преимущество.

Я сказала им, что меня зовут Лера.

– Д-да, – отвечаю я.

Я приткнулась между Хави и девушкой по имени Кэрри Сэндовал. Бедро Хави касается моего. Бедро Кэрри – нет. Думаю, и то и другое не случайно.

– Т-только что п-переехали.

Я делаю большой глоток пива, которое мне купил Хави, хоть оно и дерьмовое. Интересно, почему моя мать всегда напивалась вдрызг, а не останавливалась на моменте, когда тебе уже хорошо, но ты еще владеешь собой? Я впервые выпила просто потому, что могла. Мэй Бет пыталась меня запугать, рассказывала, что мамина «болезнь» заразна, что она передается по наследству и что не стоит будить лихо. Но я его разбудила. И знаете что? Пьяницей я не стала. Вот, наверное, почему Мэй Бет так не хотела, чтобы я пила: у меня появился еще один повод презирать маму.

– И ты… э-э… ни с того ни с сего… завалилась сюда? – спрашивает Кендалл.

– Н-ну. – Я отковыриваю этикетку от своей бутылки. – П-по твоему Инстаграму к-казалось, что место п-потрясное.

Ноа хмыкает. Хави удивленно открывает рот и прячет взгляд. Кендалл и Кэрри обе полны подозрения.

– Это ты сейчас призналась, что исподтишка следишь за мной в Инстаграме?

– Х-хотела увидеть, к-как ты справляешься с б-бременем славы.

Хави издает короткий смешок, но, опомнившись, прикрывает рот кулаком. Я смотрю на Кендалл. Ей, должно быть, никто никогда не перечит, раз мой нелепый ответ показался всем дерзким. Глаза Кендалл вспыхивают. Наверное, стоит попридержать лошадей, если я хочу выйти через нее на Сайласа Бейкера.

Я же ради этого здесь.

– Ну и как же я справляюсь? – холодно спрашивает она.

– П-пока рано с-судить.

– Нравишься ты мне, Лера, – заявляет Ноа и чокается со мной бутылкой. У него голос как у телеведущего, разве что слегка нетрезвого. – Оставайся с нами.

– А где ты теперь живешь? – спрашивает Хави и тут же краснеет, будто это слишком личный вопрос. Будто пятнадцать минут назад не обнимал меня за талию. Кендалл закатывает глаза, но потом расслабленно откидывается на спинку дивана.

Кэрри щелкает пальцами и говорит:

– Погоди-ка… А ты не в дом Корнеллов въехала? Вы… Холдены, да?

Главный плюс жизни в крупном городе – постоянные перемены. Не помню, чтобы кто-то приезжал в Колд-Крик с надеждами на лучшее будущее. Уезжали оттуда тоже редко. Все перемены в Колд-Крике – рождение да смерть. А здесь…

Дом Корнеллов. Холдены. Слишком удачно.

– Ага, – отвечаю я.

– Всего в паре улиц от меня, – говорит Хави.