Сестры Бронте. Лучшие произведения в одном томе

– Это сон? – спросил он, поднося ладонь к самым моим глазам. Кисть у него была округленной, мускулистой и сильной, как и вся рука.

– Да, хотя я прикасаюсь к ней, это все-таки сон, – ответила я, отводя ее от лица. – Сэр, вы кончили ужин?

– Да, Джейн.

Я позвонила и распорядилась, чтобы унесли поднос. Когда мы вновь остались одни, я помешала в камине, а потом села на скамеечку у ног моего патрона.

– Скоро полночь, – сказала я.

– Верно. Но вспомни, Джейн, ты обещала бдеть со мной в ночь перед моей свадьбой.

– Да. И я сдержу обещание – во всяком случае, на час-другой. У меня нет ни малейшего желания лечь спать.

– Ты закончила все приготовления?

– Да, все.

– И я тоже, – сказал он. – Уладил все дела, и завтра мы покинем Тернфилд через полчаса после того, как вернемся из церкви.

– Очень хорошо, сэр.

– С какой странной улыбкой, Джейн, ты произнесла эти слова – «очень хорошо»! Какой румянец пылает на твоих щеках, и как необычно блестят твои глаза! Ты здорова?

– Мне кажется, что да.

– Кажется! В чем дело? Скажи мне, что ты чувствуешь?

– Не могу, сэр. Никакие слова не выразят то, что я чувствую. Мне бы хотелось, чтобы этот час никогда не кончался. Кто знает, какую судьбу принесет следующий?

– Это меланхолия, Джейн. Ты либо чересчур взволнована, либо переутомлена.

– А вы, сэр, чувствуете себя спокойным и счастливым?

– Спокойным? Нет. Но счастливым – до самой глубины сердца.

Я подняла глаза, чтобы увидеть свидетельства счастья на его лице: оно пылало.

– Доверься мне, Джейн, – сказал он. – Избавь свой дух от тяготеющей над ним тяжести, поделись ею со мной. Чего ты страшишься? Что я не окажусь хорошим мужем?

– Такая мысль мне даже в голову не приходила.

– Тебя пугает новая сфера, в которую ты вступаешь, новая жизнь, которую ты начинаешь?

– Нет.

– Ты ставишь меня в тупик, Джейн. Твое лицо, этот тон, такой грустный и вызывающий, заставляют меня недоумевать и страдать. Объясни же!

– Ну так слушайте, сэр! Вчера вы не ночевали дома.

– Да, конечно, и ты некоторое время назад намекнула, что в мое отсутствие что-то произошло. Вероятно, что-то незначительное, но тем не менее ты расстроена. Может быть, миссис Фэрфакс сказала что-то? Или ты случайно услышала болтовню слуг? Твое чувствительное уважение к себе получило рану?

– Нет, сэр. – Часы начали отбивать двенадцать, и я подождала, пока серебряный звон не замер, как и хриплые удары, доносившиеся из прихожей, а затем продолжала: – Вчера я весь день была очень занята и чувствовала себя очень счастливой в этих хлопотах, потому что меня, хотя вы как будто считаете иначе, вовсе не преследуют страхи перед новой сферой и прочим. Для меня чудо – надежда на то, что я буду жить с вами, потому что я люблю вас. Нет, сэр, не надо сейчас нежностей, не мешайте мне говорить. Вчера я всей душой уповала на Провидение и верила, что все складывается прекрасно и для вас, и для меня. День был солнечный, если помните, безветрие и ясное небо сулили вам безопасность и легкую поездку. После чая я немного погуляла по двору, думая о вас, и в воображении видела вас так близко, что почти не замечала вашего отсутствия. Я думала о жизни, ожидающей меня впереди: вашей жизни, сэр, более богатой и волнующей, чем моя, – настолько, насколько океан глубже ручья, несущего в него свои воды по прямому песчаному руслу. Я спрашивала себя, почему моралисты называют этот мир юдолью скорби – для меня он цвел будто роза. На закате воздух похолодел, небо заволокли облака. Я вернулась в дом, и Софи позвала меня наверх поглядеть на мое подвенечное платье, которое как раз доставили, и под ним в коробке я нашла ваш подарок, за который с княжеской щедростью вы послали в Лондон, решив, я полагаю, обманом заставить меня принять подарок не менее дорогой, чем драгоценности, от которых я отказалась. Разворачивая ее, я улыбалась и думала о том, как буду поддразнивать вас за ваши аристократические вкусы и ваши усилия облечь вашу невесту-плебейку в наряд герцогини. Думала, как покажу вам полосу простых кружев, которую собственноручно приготовила, чтобы покрыть свою плебейскую голову, как спрошу, не считаете ли вы, что такая фата больше пойдет невесте, которая не принесет своему мужу ни состояния, ни красоты, ни родственных связей. И ясно увидела выражение вашего лица, услышала ваши нетерпеливые республиканские ответы, ваше надменное утверждение, что вы не ищете пополнить ваше богатство или возвыситься в обществе, женившись на кошельке или титуле.

– Ты видишь меня насквозь, колдунья! – перебил мистер Рочестер. – Но что еще ты усмотрела в фате, кроме вышивки? Яд или кинжал? Иначе почему теперь у тебя такой опечаленный вид?