Сестры. Дом мертвеца

«У каждого дня своя забота», – говорила бабушка. Страх и беспокойство отступили, теперь хотелось есть. Как назло, рядом сидела тетка, поперек себя шире, предлагавшая подруге то булку, то банан. Дина старалась не смотреть в сторону жевавших подружек, тем более обе ели некультурно, набивали полные рты.

Замелькали вагоны на сортировочной, вошел слепой в очках с аккордеоном, затянул ржавым испитым голосом «Синий платочек». Потом явился шустрый парень с мылом и зубными пастами «Лесной бальзам» и «Кедровый бальзам». Запинаясь о саженцы в проходе, пробрался газетчик, и все принялись дружно разгадывать кроссворды. Станции все были разные. На одной толпился народ, все кричали, продавали кто что. Дина загляделась на светло-зеленое платье в алых маках с большим белым воротником. На следующей станции людей почти не было, зато гуляли две огромные собаки, черная и рыжая.

Дина отвлеклась от окна: в вагоне вдруг стало шумно, появились две цыганские девочки, может, лет пяти, с грязными ногами в стоптанных сандалиях, замурзанные, как свинюшки, в длинных, цветастых, косо сидевших юбках. Маминых, что ли? Дина смотрела на них во все глаза, а Света искоса. Всклокоченная цыганская девочка дернула за рукав тетку, жующую банан.

– Дай на хлеб.

– Где родители-то? – подозрительно осведомилась та.

– Нет родители. Дай на хлеб! – цыганка шмыгнула носом и поддернула сползавшую юбку.

– Родители, небось, побираться заставляют? А? Где мама-папа-то?

– В турме. Дай на хлеб. – Девочка подставила тетке прямо под нос грязную ладошку ковшиком. Та усмехнулась, достала из сумки батон и, щедро отломив половину, протянула:

– Вот, возьми. Хлеб.

Цыганская девочка смерила тетку уничтожающим взглядом и неожиданно выбранилась:

– Сука.

– Что я говорила! – обрадовалась тетка. – Они ж не голодные, хлеб не берут, им деньги подавай! А я всегда так делаю – проверяю.

Дина проследила, как отломленная половина батона скрылась обратно в теткиной сумке, и поймала неодобрительный взгляд Светы. Конечно, хотелось бы вести себя получше, но хлеба хотелось не меньше. Выбирать между примерным поведением и батоном было непривычно, с такими проблемами Дина раньше не сталкивалась, но решила, что будет вести себя, как Света.

Следующим заявился мужик с пирожками. Это было уже слишком. Запахи расползлись по всему вагону. Дина мужественно отвернулась к окну, изо всех сил стараясь не глядеть ни на пирожки, ни на Свету. И даже запах этот не вдыхать.

– Сколько стоит? – вдруг спросила продавца Света.

– С мясом – шесть, с картошкой – четыре.

– Тебе какой? – она поглядела на Дину. Дине показалось, что она ее проверяет.

Она собрала в кулак всю свою гордость и, сильно оттопырив нижнюю губу, произнесла:

– С картошкой.

Продавец подал ей пирожок в засаленной бумаге, и она принялась есть, а Света смотрела в окно на мелькавшие светленькие, по-осеннему грустные пейзажи.

Похоже, что с ночи в доме мертвеца она и вправду стала чем-то вроде матери, и это не давало расслабиться. Приходилось думать сразу о многом: что есть, где спать, где достать денег и кто сможет их приютить, если Наташа с Аликом найдут их не сразу. Самое главное было до них дозвониться. Хотя бы выяснится, ищут их или нет. А если с родителями что-нибудь случилось, то Света вообще остается одна с Динкой и больной бабушкой на руках.

Они сели в электричку до Куровской, где жил Наташин двоюродный брат Валерка, бабушкин племянник. Валерка работал шофером, имел жену Зою и двух сыновей-погодков, Саньку с Мишкой, довольно противных. В позапрошлом году, когда еще была жива бабушкина сестра Нюра, они гостили там летом, а Валерка тогда подрался на автобазе и ему выбили передние зубы.

Перед обедом он подавал команду бабушке Нюре: «Мать, ссы на стол!» Все каждый раз хохотали как сумасшедшие, хотя знали, что он из-за выбитых зубов не может по-другому назвать «щи». А Валерка злился и грозил своим приятелям предъявить счет за нанесенный материальный ущерб.

Свете хотелось спать, но как только она прикрывала глаза, начинали одолевать тревожные мысли и почему-то представлялось, что они с Диной остались совершенно одни, что Алика, мамы, бабушки больше нет на свете, а им предстоят долгие-долгие мучительные скитанья, которые неизвестно чем закончатся.

Чтобы отвлечься, Света стала прислушиваться к разговорам. Тетка с бананами, та, что бдительно проверяла цыганских девочек, рассказывала подруге про какую-то Зину.