(Конец апреля – начало мая 1835 г. Петербург)1
Мы узнали вчера от Пушкина, который услышал это от своей матери, о смерти Бабушки, однако это не помешает нам поехать сегодня вечером на «Фенеллу»2. Царство ей небесное, но я полагаю было бы странно с нашей стороны делать вид, что мы опечалены и надевать траур, когда мы ее почти не знаем.
Мы получили от Носова деньги, спасибо, дорогой братец, они все ушли на оплату наших несчастных долгов, и мы с радостью видим как они уменьшаются, надеясь больше их не делать пока будет возможно. Можем ли мы надеяться и не будет ли это злоупотреблением твоей добротой, чтобы к 1 июня ты распорядился нам получить от Носова такую же сумму и дальше также каждого первого числа месяца; это нас очень бы устроило, так как таким образом мы смогли бы не входить в долги. Не забудь, что к родам Наты тебя ждут как крестного отца. Целую тебя и Ваничку от всего сердца, поздравляю его с днем рождения и желаю самого большого счастья. Что поделывают наши верховые лошади? Не забудь отдать починить седла. Я предвижу что ты меня проклянешь за то что я намаракала тебе на зеленой бумаге, но что делать, я подумала, что будет учтивее написать тебе на цветной бумаге.
15 мая 1835 г. (Петербург)
Спешу сообщить тебе дорогой Дмитрий о благополучном разрешении от бремени Таши; это произошло вчера в 6 часов 37 минут вечера. Она очень страдала, но, слава богу, все прошло благополучно и сейчас она чувствует себя хорошо, насколько это позволяет ей ее состояние. Все ждут тебя на крестины, и Таша просит тебя назначить число когда ты будешь здесь, так как она тогда даст соответствующие распоряжения. Твой будущий крестник – красивый мальчик названный Григорием. Пушкин, который 8 дней пробыл в Пскове, вернулся сегодня утром. Ради бога, не заставляй себя долго ждать, приезжай поскорее и напиши которого числа ты надеешься приехать. Пожалуйста, дорогой брат, пришли нам поскорее коляску. Таша умоляет тебя отправить ее из Москвы как только ты получишь это письмо, это бесчестно с твоей стороны, не сдержать слова, ты нам ее обещал еще к Пасхе, потом к 1 мая, а вот уже 15-е, и я уверена, что ты даже и не подумал ее отправить. Прошу тебя постарайся привезти шаль, которую ты обещал Таше обменять на ее шаль; теперь она крайне нужна после родов, и я знаю, что это доставит ей большое удовольствие.
Ради бога, дорогой братец, приезжай скорее и особливо исполни точно мои поручения. Целую Ваничку от всего сердца и поздравляю его с днем рождения. Прощай, нежно целую тебя.
31 мая 1835 г. Санкт-Петербург
Ты пишешь, дражайший Дмитрий, что тебе невозможно приехать на крестины раньше 15; Таша просит передать, что до этого срока она тебя подождет, но не дольше; так что не опаздывай, и если что-нибудь тебя задержит, напиши. Она надеется, что ты сдержишь слово. Завтра первое число, а ты ничего не сообщаешь касательно денег, и все же мы посылаем сегодня к Носову, чтобы узнать не получил ли он какого любезного распоряжения от тебя. Пожалуйста, дорогой братец, если ты этого еще не сделал, напиши ему по этому поводу, нам очень нужны деньги. Грустно вас теребить, но что ж делать и сами не рады.
Таша чувствует себя, слава богу, довольно хорошо, но все же она пока довольно слаба; она еще не покидает своей комнаты, хотя однако уже прошло 17 дней. Что поделывает Ваня? Он не подает признаков жизни. Сережа тоже не пишет ни словечка, что с ним сделаешь. Представь себе, какое случилось несчастье: бедняжка Полинька1 умерла вчера; она схватила горячку, отвезли ее в больницу и через 7 недель что она там пробыла, она скончалась вчера утром. Я никак не могу придти в себя после этой смерти, такую хандру наводит, что мочи нет. Впрочем, ее судьбе можно даже позавидовать. Жестоко умереть такой молодой, но зато скольких страданий и горя избегнешь.
Что сказать тебе еще, повеселее? Вчера мы имели очень приятный визит Анастасии Сиркур2, мы встретились как добрые друзья. Она здесь уже неделю, и сначала прислала очень любезную записочку Кате спрашивая в котором часу она может нас застать дома. Мы хотели ее предупредить и спросить не может ли она нас принять у себя, но слуга не застал ее дома, и она приехала вчера после обеда и пригласила нас к себе на сегодня, мы обязательно поедем. Она совсем не похожа на своего брата, все такая же, я нахожу, что она похорошела. Но она совершенно усвоила французскую манеру держать себя, очень живая, и однако очень мила. Они уезжают в четверг в Москву, оттуда в Троицкое на лето, и затем возвращаются за границу.
Прощай, дорогой брат, не забудь бога ради нашей просьбы о деньгах. Целую тебя, а также Ваничку, но я на него очень сердита. Выдерите ему уши да хорошенько, что за лентяй, ничего не пишет.
(Июнь 1835 г. Петербург)1
Дражайший и уважаемый братец!