Сестры Гончаровы. Которая из трех

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

(Октябрь 1835 г. Петербург)²

(Начала письма нет)

…Так грустно иногда приходится, что мочи нет; не знаю куда бы бежала с горя. Только не на Завод. Кстати, что это у тебя за причуды, что ты хочешь нас туда вернуть? Не с ума ли сошел, любезный братец; надо будет справиться о твоем здоровье, потому что и о семье надо подумать: не просить ли опекуна? Напиши мне поскорее ответ, я хочу знать в порядке ли твоя голова; то письмо довольно запутано, придется мне потребовать сведений от Вани.

Жалко, а мальчик был не глуп, видный собою, статный. Ужасный век!

А знаешь ли, я не удивлюсь, если однажды потеряю рассудок. Ты себе не представляешь как я переменилась, раздражительна, характер непереносимый, мне совестно окружающих людей. Бывают дни, когда я могу не произносить ни слова и тогда я счастлива; надо чтобы никто меня не трогал, не разговаривал со мною, не смотрел на меня, и я довольна. Полно говорить вздор!

Таша также просит тебе передать, что ты глуп; все вас здесь ругают за чем было просить, чтобы дело судили в Москве³, тогда как сейчас бог знает как все будет. А теперь, чтобы позолотить пилюлю она тебя целует и тысячу раз благодарит за шаль, она прелесть как хороша.

Что касается денег за бумагу, то Пушкин просит передать, что он их еще не получил и что даже когда они у него будут, он ничего не может тебе уплатить вперед в настоящее время.

Прощай, любезный братец, целую от души. Пожалуйста письмо к Носову, и потом, заботься о своем здоровье, носи теплые сапоги и шинель на вате, потому что это похоже на начало белой горячки, так ты ужасно бредишь в том письме.

Ваню целую, пришлю ему на днях славный вальс Шопена.

Письмо 23-е¹

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

(Конец октября – начало ноября 1835 г. Петербург)²

После того отчаянного письма, что я тебе написала два дня тому назад, дорогой Дмитрий, спешу тебе сообщить, что на следующий день мы получили деньги, что ты нам послал. Большое спасибо, мы теперь спокойны до первого декабря. Скажи-ка мне что делает Сережа. Почему он ничего не отвечает мне насчет этого бешеного Семенова³, который поминутно набрасывается на меня. Он снова приходил сегодня и требует от меня определенного ответа. Что я должна ему сказать? ради бога поскорее напишите мне об этом.

Я не буду ничего говорить о процессе⁴, потому что сестры собираются тебе написать завтра, они бабы путные и следственно порядком все опишут.

Я только ограничусь тем, что напишу тебе немножко о себе, а это не должно быть тебе совсем безразлично. Впрочем, то что я тебе расскажу не очень интересно. Я расту и хорошею с каждым днем. Хочешь иметь мой портрет? Тогда пришли мне 200 рублей, и ты будешь иметь прекрасный образец как с точки зрения живописи, так и грации и красоты (это скромно, не правда ли?).

Мы очень приятно проводим время, то у Карамзиных, то у Вяземских, дня не проходит чтобы мы туда не ходили. И общество действительно очаровательное; одна беда: множество мужчин, но все юноши, нет подходящей партии, а выходит, что из пустого в порожнее переливаем, больше ничего. Нет ли у тебя намерения мимоходом нанести нам небольшой визит этой зимой, это было бы очень мило с твоей стороны. Что поделывает Ваня, собирается ли он скоро приехать? Где Сережа? Все молодцы нас забыли. Пришли же мне, я тебя умоляю, ответ насчет Семенова. Что делает Август, жив или нет?

Прощай, дорогой друг, нежно целую тебя, а также Ваню, если он у тебя. Жду от него письма. Скажите ему, что если он очень умен, то у меня есть для него славная штучка: новая опера «Норма» Беллини⁵, хочет ли он чтоб я ему прислала или сам он за ней приедет. Чудо как хороша.

Письмо 24-е¹

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

1 ноября 1835 г. (Петербург)

Вот, дорогой Дмитрий, бумага, которую мы несколько дней тому назад получили от Лонгинова. Как мог ты поступить так безрассудно и подать вторично на суд дело Усачева в Москве после неблагоприятного решения Сената. Нет никакого сомнения, что если бы ты передал дело сюда, у нас была бы здесь большая протекция и можно было бы не сомневаться в успехе, тогда как теперь бог знает, что будет. А мы-то были уверены, что в прошении речь шла именно о том, чтобы дело слушалось в Петербурге и именно так мы говорили всем, кто нам советовал это сделать.

Тысячу благодарностей, дорогой Дмитрий за деньги, они пришли очень кстати, так как мы были совсем без копейки; только ты забыл велеть нам уплатить 100 рублей, которые нам не доплатили при расчетах за три месяца в сентябре. Пожалуйста, дорогой друг, распорядись, чтобы нам выдали их вместе с деньгами за 1 декабря, потому что это по 50 рублей на каждую, то есть почти столько, сколько нам стоит стол в месяц, следственно это не пустяки.