Сестры Ингерд

Во втором отделении сундука нашлось два готовых платья. Из-за того, что были они свернуты и упакованы в холстину, выглядела одежда чудовищно помятой. Но и Луиза, и Иви искренне восторгались вываленным на кровать добром. Кроме того, обнаружилось еще полдюжины плотных белых тряпок с узкой разноцветной каймой, которые оказались полотенцами. Три пары чулок, вызвавших несколько завистливый вздох Иви, и две пары мягких кожаных балеток.

Потом все это добро вновь укладывалось в сундук. Служанки спорили: что и за чем складывать, а затем начали точно так же потрошить мой сундук.

Мы с Ангелой сидели по разным краям кровати. Я в изголовье, она в ногах, и непонимающе таращились на груду мягкого барахла, лежащего между нами. Это что, вся одежда? Вообще всё, с чем нас выпихнут из родительского дома?! Мы снова невольно переглянулись: это реальность отдавала каким-то театральным безумием. Ангела украдкой вытерла слезу, да и у меня подозрительно першило в горле. Нам было страшно.

Вся разница между нашими богатствами была в том, что у меня вместо трех пар чулок было только две. Но именно так значилось в описи. А еще в каждом из сундуков лежал мешочек из холстины с клубками и мотушками разноцветных шелковистых ниток. Там же вместе с нитками находились крошечные медные коробочки, содержащие в себе вделанный в дно магнит. Благодаря этому магниту иголки из коробочки не высыпались. Было их там то ли семь, то ли восемь разного размера.

Эти самые коробочки вызвали бурное обсуждение у Иви и Луизы. Похоже, ни та, ни другая магнит не видели никогда в жизни. Мэтр Тельман, важно посмеиваясь над их незнанием, пояснил, что эдакую диковинку привозят из Англитании. Там, в этой самой Англитании, есть целая железная гора, от которой и отрезают вот эти самые волшебные кусочки.

-- Камень сей называется магнетий! - торжественно пояснил образованный мэтр.

Наконец все барахло было упаковано. Мы все приступили к нижней части списков, где было обозначено содержимое тех самых небольших коробочек, что мэтр принес в сумке. Ничего особо ценного там не нашлось: по три штуки простеньких серебряных колечек с небольшими мутноватыми камушками, по паре таких же сережек, несколько цепочек и по пять довольно крупных, я бы сказала, “неуклюжих” шпилек с разными жемчужными головками. Жемчуг не слишком крупный, а главное, совершенно неровный, неправильной формы.

Добавкой к этому богатству шли небольшие, примерно с ладонь размером, мешочки, где содержалось по пять золотых монет, по пять серебряных и двадцать медных. Ангела, как старшая сестра, получила еще два тяжелых серебряных браслета на руки, а мне досталась небольшая брошь с тремя маленькими розовыми жемчужинами. Захлопнув последнюю коробочку и убедившись, что мы все видели и оценили, мэтр Тельман с какой-то даже гордостью сообщил:

-- Этакое вот богатство, баронетты, батюшка вам и оставил! Сами видите, сохранил я все в точности, как и обещал покойному другу своему.

Грог к тому времени был допит, и мэтр, откланявшись, вышел из комнаты. Луиза пошла проводить его и помочь одеться, а Иви уставилась на нас явно чего-то ожидая.

– Иви, – я очнулась от суматохи первой и решила попытать счастья: – а ты шить умеешь?

– Я не больно-то обучена, барышня Ольга. Но баронесса к вам Луизу не просто так приставила. Луиза, случается, и самой баронессе шьет. Так что не бойтесь, она при вас будет и все-все подскажет.

Глядя на наши напряженные лица, Иви сжалилась и добавила:

– Тоже ведь мачеха-то ваша, не зверь какой! Строга, конечно, но… Имеет она понимание, что в монастыре молитвам больше учат, а не чему полезному. Ну ить и монашек простить можно: всех обучат шить-вышивать, кто же из знати потом к ним пойдет платить за шитье приданого? Конечно, работа там тонкая нужна, ученица такую не сделает. А все же соперниц монастыри не растят, свою выгоду блюдут. Вот Луиза все и решит. А я так: на подмогу только.

Глава 12

С точки зрения Луизы, обе мы – и я, и сестра – отнеслись к шитью приданого удивительно легкомысленно. Дружно настояли на том, что дорогие ткани в сундуке трогать нельзя. Из тонкого батиста позволили раскроить по паре сорочек. И теперь, отпустив и Иви, и саму Луизу, сидели над соединением кусков ткани. Анжелка злилась, бесновалась и уже пару раз запускала тканевым комком в угол комнаты.

-- Не психуй! -- я говорила с ней максимально спокойно.

-- Да как же не психуй?! Это же ума можно лишиться: целый день сидеть и по одному стежку делать!

-- Анжел, нам хотя бы вид нужно сделать, что мы шьем изо всех сил. Наберись терпения.

-- Я и без тебя это знаю. Только у меня натуральная морская болезнь начинается, когда я за твоей рукой слежу. Вверх-вниз, вверх-вниз… И так целый день!

-- Можно подумать, у нас выбор есть!

Переговаривались мы хоть и по-русски, но шепотом, потому что пару раз за день Луиза приходила проверить, как двигаются наши дела. Даже на мои старательные, но кривоватые стежки она вздыхала и морщилась, а уж работу Ангелы рассматривала, откровенно хмурясь и неодобрительно качая головой.