Сестры из Версаля. Любовницы короля

Я быстро поняла, что у моего мужа довольно туго с деньгами. Я как могу выкручиваюсь со своим старым гардеробом и стала настоящим докой в том, как сделать рюши и пришить банты, чтобы платья выглядели как новые. И оригинальными. Потому что, несмотря на то, что все должны строго придерживаться этикета, каждый хочет, чтобы его заметили. Жилетт недавно восхитилась моим простым зеленым платьем, корсаж которого, суживающийся книзу, расшит маленькими гвоздиками. Обычно Жилетт в разговорах только лицемерит или сплетничает, но в этот раз она сделала комплимент моей элегантности и творческому подходу. И мне показалось, что она говорила искренне.

А еще Жилетт постоянно убеждает меня забыть Луи-Александра. У самой Жилетт есть любовник, как и у множества здешних дам, но я остаюсь непреклонна – буду хранить верность своему супругу. Я должна быть в ответе перед Богом за свои грехи. И, кроме того, у меня пока нет детей.

– Но если ты хочешь повеселиться и не слишком предавать супруга, – говорит Жилетт легкомысленным тоном, – есть способы.

– И где же здесь веселье? – смеется мадемуазель де Шаролэ. – Не говори глупости, Жилетт.

Мадемуазель де Шаролэ – сестра королевской суперинтендантки, мадемуазель де Клермон, но, в отличие от сестры, она чрезвычайна красива. Она еще не замужем, но заводит любовников, когда пожелает, и время от времени исчезает на месяц-два, жалуясь на «боль в животе». На мой взгляд, когда ты внучка короля, то вольна делать все, что заблагорассудится.

– Я удивлена, мадемуазель, что вас приходится учить этим способам, – добродушно подтрунивает Жилетт.

– Ой, пожалуйста, не стоит меня обижать. – Шаролэ и многие другие дамы выставляют свою распущенность напоказ, словно ожерелье. – Скажем так, я уже давным-давно прошла этот этап, – продолжает она. – Очень-очень давно. И теперь я не удовлетворюсь, пока… можем мы сравнить это с рукой, затянутой в перчатку?

– Фу! Нужно начать с малого, – смеется Жилетт и пожимает мое плечо затянутой в кремовую перчатку рукой. – Легкий флирт для малышки Луизы стал бы отличным первым шагом.

– По лестнице с множеством перекладин, – с усмешкой договаривает Шаролэ. – Ох! Какое же наслаждение тебя ожидает наверху.

Я пытаюсь не залиться румянцем. Легкий флирт наверняка очень приятен и, разумеется, возможен, если вокруг тебя тысяча галантных джентльменов, но я боюсь, что если шагну на эту тропинку, то в конечном счете стану походить на Жилетт, Шаролэ и всех остальных «подстилок». И, несмотря на то, что иногда трудно найти Господа среди множества скульптур греческих и римских богов, которыми уставлены все покои дворца, я должна помнить, что Он видит нас везде, даже в Версале.

Но если тебя окружает порок, то все, что изначально шокирует, быстро становится нормой.

* * *

Май – самый изумительный месяц при дворе; в комнатах вновь становится тепло, светит солнышко, а в саду вишни и липы сбрасывают на землю цвет, словно укрывают снегом. Как-то погожим днем королева приказала вынести на улицу мольберты и краски, чтобы мы могли провести день, занимаясь живописью.

– Мы должны вдохновиться, – заявляет королева. «Вдохновляться» – слово, которое она учила вчера.

– Мадам, – отвечает принцесса де Монтобан елейным голосом, скрывая свой сарказм, – не устаю изумляться вашей памяти.

Мадемуазель де Клермон, занимающая весомое положение при дворе благодаря своему родству с королевскими особами, пристально смотрит на Монтобан, которая в ответ лишь невинно улыбается.

Мы располагаемся на траве в Северном цветнике, в окружении живой изгороди из аккуратно подстриженных розовых кустов.

– Даже не приближайтесь ко мне с этим, – шипит тетушка Мазарини, когда один бедолага лакей подходит к ней с палитрой красок. – Только не тогда, когда я в своем коричневом атласном платье. Цветная грязь – вот что такое краски! Не приближайтесь ко мне!

И тут же она переходит на беспечный тон и бочком подходит к королеве.

– Мадам, зачем мне рисовать самой, если я могу любоваться вашим великолепным творением? С моей стороны разумнее будет восхищаться вашей работой и учиться у такой талантливой художницы, как вы.

Королева едва заметно улыбается и устраивается у своего мольберта, стоящего перед маленьким розовым кустом. Теперь я верю, что королева может отличить неприкрытую лесть, как и то, что для нее слишком утомительно выражать несогласие комплиментам, которые ей отпускают. Я вижу, как на ее устах застыла усмешка. В последнее время королева в приподнятом настроении: она недавно родила еще одну малютку-доченьку и пока наслаждается свободными нарядами после беременности.