Сестры Марч (сборник)

В голосе Джо звучала нежность; ей было больно от одной мысли о том, какую тяжелую душевную борьбу пришлось выдержать Бет, чтобы научиться говорить «прости» здоровью, любви, жизни и в смирении нести свой крест.

– Может быть, я была не права, но я очень старалась поступить правильно. У меня не было полной уверенности, я еще думала, что, возможно, ошибаюсь. Так зачем же мне было вселять в вас тревогу, посуди сама: мама занята Мег и малышами, Эми в отъезде, а ты… Я ведь тогда думала, что у тебя начинается роман с Лори.

– Правда? – Джо радовалась, что теперь они могут говорить обо всем начистоту. – А я точно так же была уверена, что его любишь ты, поэтому и уехала в Нью-Йорк.

Бет была явно удивлена, услышав это, и тогда Джо улыбнулась, несмотря на то что на душе у нее была тяжесть, и нежно проговорила:

– Значит – нет? А я была уверена, что это он – причина твоих страданий.

– Ну, перестань! Неужели я могла думать о Лори, зная, как он влюблен в тебя? – с детским простодушием воскликнула Бет. – Я, конечно, очень люблю его. Он так добр ко мне. Но он всегда был для меня только другом, нет, братом… Я еще, может быть, доживу до того дня, когда смогу назвать его братом.

– Нет, Бет, никогда… Впрочем… Остается еще Эми, и если у нее ничего не выйдет с тем англичанином, то Лори прекрасно подошел бы ей. Но сейчас мне больше не хочется об этом говорить. Все мои мысли теперь только о тебе. Ты должна поправиться!

– Джо, я, конечно, очень хочу. Но я чувствую, что сил у меня больше не осталось. Это как прилив и отлив. У меня отлив – этого нельзя остановить.

– Значит, надо дождаться нового прилива! Тебе девятнадцать лет. Я не отпущу тебя, слышишь? Я буду молиться и бороться. Я верю, что можно найти верное средство, еще не поздно. Бог не настолько жесток, чтобы нас с тобой разлучить! – Джо, не бывшая столь же набожной, как ее сестра, несла в себе мятежное начало, и ей трудно было его побороть.

– Ты ведь подготовишь наших, когда мы вернемся домой? – немного отдохнув, спросила Бет.

– Они поймут все и без слов, – с горечью ответила Джо; теперь ей казалось, что Бет меняется с каждым днем.

– Как знать? Я слышала, что кто больше любит, тот меньше видит. Если они не поймут, ты скажешь им, да? Пусть моя тайна больше не будет ни для кого тайной. У Мег есть муж и дети – она утешится. А вот папу и маму ты обязана поддержать.

– Я обещаю, если… Но Бет, я не сдамся так легко! Может быть, это в самом деле больное воображение? Ты должна надеяться! – Джо изо всех сил старалась придать своему голосу беззаботный тон.

– Я ни с кем не могу говорить об этом, только с тобой. Понимаешь, я чувствую, что мне на роду написано рано уйти. Я не такая, как вы трое. Я никогда не думала о том, что буду делать, когда вырасту, никогда не помышляла о замужестве. Я всегда чувствовала себя глупой маленькой Бет, место которой в четырех стенах нашего дома, и больше нигде. Мне никогда не хотелось, как вам, куда-то уехать. Мне и теперь тяжелее всего разлука с вами. Я и на небесах буду тосковать по дому.

Джо ни слова не могла выговорить в ответ. Несколько минут они сидели молча – только шумел океан и вздыхал ветер. Мимо пролетела белокрылая чайка с отсветом солнца на сизой груди. Пока птица не скрылась из виду, Бет провожала ее грустным взглядом. А потом на берег опустилась маленькая серая птичка – она запрыгала по песку и зачирикала, словно радуясь солнцу и морю. Птичка приблизилась к Бет, посмотрела на нее дружелюбно и, взлетев на нагретый солнцем камень, принялась чистить перышки. Что-то очень домашнее было в этой малой птахе. Бет улыбнулась и успокоилась – и эта кроха может быть другом; и на исходе жизни можно найти в мире нечто приятное.

– Пташечка! Ты же совсем ручная. Ты мне нравишься гораздо больше, чем чайка: хотя ты не так прекрасна и отважна, но ты доверчива и мила. Ты – моя птичка. Мама говорила прошлым летом, что эти пичужки похожи на меня: они всегда на берегу, возле людей, всегда заняты делом и довольно чирикают. А чайка – это ты, Джо. Ты сильная, вольная, любишь бури и грозы, залетаешь далеко в море и счастлива своим одиночеством. А Мег – нежная голубка в своем игрушечном гнездышке. Кто же тогда Эми? Помнишь, она писала, как ходила на рассвете смотреть, как взлетает в небо жаворонок? Скорее всего, она – жаворонок. Он может подняться так высоко, что его не видно с земли. Но потом он обязательно опустится вниз. Вот и Эми – какие бы честолюбивые мечты ни владели ее душой, она всегда будет помнить родной дом. Хочется думать, я еще увижу ее – только где она теперь?

– Она возвратится весной и будет удивлена, увидев тебя опять веселой и румяной, – сказала Джо.

И вдруг ей подумалось, что главная перемена, происшедшая в Бет, – это ее необычное красноречие. Бывало, слова от нее не дождешься – а теперь разговорилась, да так хорошо…

– Оставь надежду, Джо. Мы проведем эти дни счастливо, и если ты до конца будешь со мной, то отлив пройдет легко.

И Джо, склонившись к ее успокоенному лицу, поцеловала Бет. Этим тихим поцелуем она клялась всецело, без остатка посвятить себя сестре.